Бешеный прапорщик. Книги 1-9

Бой между тем уже закончился. Победой унтера к радости соседей, выразившейся в громком, торжествующем рёве. Погранец прижат к полу, рука на болевом удержании. Отпущенный победителем, встает, разминает кисть и локоть, виновато смотрит на свою группу поддержки. Так, а не размяться ли мне лично?

– А со мной, унтер, слабо?

– Дык это, Вашбродь… Нельзя нам. Подсудное ж дело, ежели что…

– Да не робей, пехота! Даже если проиграю, слово даю, – ничего тебе не будет.

Расстегиваю портупею, не слушая Митяева, который сам рвется в бой, сапоги долой, выхожу на «ринг». Унтер валко поводит плечами, движения чем-то напоминают китайский стиль пьяного, пытается захватом поймать за ворот. А мы тебя вот так! Проворачиваюсь навстречу, правая рука взлетает под локоть противника, захват за рукав, тянем на себя, поворот корпуса в обратную сторону, левой рукой «обнимаю» за голову, указательный и средний пальцы давят на точку между основанием носа и верхней губой. Круговым движением запрокидываю голову противника вверх, затем вниз, унтер сдавленно охает и падает. Да, вот эту точечку ты и не знал… Твою мать, растяпа хренов!.. Тоже падаю, причем с трудом перехожу в кувырок назад. И как это он меня зацепил? Не углядел. Ладно, все мысли из головы вон, есть только ты и твой противник… Унтер осторожничает, крутит несколько обманных движений, затем быстро делает захват за локоть. Который я ему позволяю, а потом, вместо того, чтобы выдирать рукав из руки противника, двигаюсь навстречу. Правая рука захватывает кисть противника со стороны мизинца. Запястье согнуто, локоть – тоже. Замечательно! С шагом назад сажусь на одно колено, нажимая на захваченную кисть. По себе знаю, это очень больно и неприятно, но унтер рушится рядом, не проронив ни звука. Хлопает ладонью по полу, признавая поражение… Встаем, он потирает запястье, которое, видно, я все-таки помял. Но улыбается.

– Ну и хитры Вы, Вашбродь! Николи такого не видывал. Покажете ешо разик?

Ну, для хорошего человека ничего не жалко. Медленно, с объяснениями, показываю прием еще раз.

– Благодарствуем за науку, Вашбродь!

– А теперь ты покажи, как сначала меня сбил.

– Ну, дык ето просто. Коли падаешь, одну ногу под себя нужно поджать, другой супротивника за пятку подцепить, а потом ужо поджатой ногой в колено и ударить. Да не прямо, а по кругу.

Да, все просто. Обычные «ножницы», только сбоку. И движение ногой не прямое, а по спирали.

– Ты где так драться научился?

– Дык, дед учил. Хоть и в годах уже был, а нас, всех четверых, по двору, как котят гонял. Теперича вот батя сынов моих учит.

– А что не сам? У тебя, вроде, неплохо получается.

– Батя сказал, шо молод я других учить. Поди, грит, на войну, там учись, ума набирайся. А возвернешься, ежели по сердцу будет твоя наука, пущу мальцов учить.

– И где же такие богатыри живут на земле русской?

– Тверские мы. А про богатырей, так ето не к нам, ето вон к их благородию прапорщику Завьялову. Он нам все про богатырей стихи читал. Етого… как его… А, господина Пушкина!

– Про Руслана и Людмилу?

– Ага. Тока у нас в деревне каждый, почитай, богатырь. Как на масленицу мужики на реку выйдут, да Минька-гармонист заиграет «Кровь младенька грает, побузиться хочет», дык тока держись! Ухайдокают в два счета. И фамилие не спросют…

Наш разговор был прерван появлением Пантелеича, который объявил, что ужин готов, типа, кушать подано. Остаток вечера прошел, как говорили в далекое Советское время «в теплой и дружеской обстановке».

С утра получил почти эротическое удовольствие. После двух недель умывания в ручьях и соскабливания щетины ножом, пусть и очень острым, просидеть аж пять минут с распаренным полотенцем на мордочке, потом быть побритым настоящим парикмахером из нестроевых все того же Дунайского полка настоящей бритвой с помощью взбитого настоящего мыла и горячей воды, и в качестве «десерта» быть обрызганным настоящим одеколоном, – ощущения выше среднего, причем, намного! С самого подъема полковник Асташев прислал нам маленького щуплого брадобрея, который «осчастливил» своим искусством сначала меня, потом Волгина, Оладьина, и, за компанию, Михалыча. Тепло попрощавшись с маэстро, очень характерно произносившим звук «р», и отдав в качестве благодарности пачку трофейных сигарет, помчался искать сапожную щетку и ваксу. Нашел только у денщиков, которые выпали в осадок, узнав, что у командира роты нет их коллеги, и что вышеупомянутый командир собирается САМ!.. чистить свои сапоги!!! В ответ на предложения помочь, выдал в эфир «Не учите меня жить…», превратил свои «шузы» в подобие зеркала, и умотал в штаб крепости представляться начальству и решать свои проблемы.