Бешеный шарик

– Большое тихоокеанское мусорное пятно. Ты не знал, что оно существует?

– Знал. Знаю. Еще я знаю, что озоновая дыра находится над Австралией.

Муна взяла в руки полуразложившиеся останки птенца, который погиб, питаясь мусором за неимением альтернативных источников потребления.

– Чем ты лучше его? – слишком серьезно спросила она.

– Меня еще можно спасти. – не раздумывая ответил «Коробка Шрёдингера.

Выбросив безобразный труп в сторону, Муна подошла к деревянной конструкции, к которой был привязан «Коробка Шрёдингера» и стала толкать подобие креста не жалея собственных сил. Мужчина ей покорно доверился, но он испытал нешуточный страх в тот момент, когда стал падать назад. Сзади была грязная вода, а Муна так и не успела его освободить.

Его тянуло к мутному дну. Место его погружения сразу же заполнили мерзкие элементы большого тихоокеанского мусорного пятна тем самым не давая солнечным лучам проникнуть в глубь воды. Последнее, что чувствовал и о чем думал «Коробка Шрёдингера», была досада о том, что он так и не занялся любовью с Муной.

– Почему ты не трахнул эту красотку? – удивленно спросил Курт.

Голос старого друга помог «Коробке Шрёдингера» плавно вернуться в реальность. Он понял, что все это время был в квартире Курта и явно злоупотребил прелестями студенческой вечеринки.

– Меня конкретно накрыло. Это был не кайф. – озадаченно сказал «Коробка Шрёдингера».

– Эрв, ты просто оказался слабоват для той отвязной дури, которую я тебе подсунул. Сначала мы думали, что потеряли тебя, но затем ты так оживился, что нам не пришлось скучать. Чего стоит только твое восприятие задницы Герберта, как твоего отражения в зеркале. Чувак, ты не разучился нас удивлять.

Чувство стыда и отвращения к самому себе подталкивали «Коробку Щрёдингера» куда подальше уйти из квартиры, в которой он проводил почти всю свою юность. Теперь это место казалось ему грязным притоном, да и сам он, будучи здесь, добровольно испачкался в дерьме по самые уши. Его останавливала лежащая рядом обнаженная девушка. Он не мог понять спит она, или отходит от кайфа. Его взгляд медленно блуждал по ее идеальному телу и «Коробка Шрёдингера» уже сам себе задавал тот же вопрос, который услышал от своего друга.

– Обрати внимание, как ее бугорочки смотрятся в свете лампы, которую мне толкнул знакомый барыга. – вмешался Курт. – Это тебе не свет антибактериальных ламп, убивающий не только микробы, но и нас с нашим воображением. Мягкое сияние, великолепные бугорочки, которые хочется исследовать – что еще нужно для того, чтобы ты был счастлив прямо сейчас? Уже через пару лет ее сиськи станут безобразными, а сейчас это дюны в знойной пустыне, освещаемые уходящим солнцем.

– Я хочу ее. – взвыл «Корбка Шрёдингера».

– Прости, Эрв. Я тоже ее хочу. Это мой дом и бугорочки, находящиеся в нем – тоже принадлежат мне.

Это было в стиле Курта. Он никогда ни с кем не делился. Курт шел по жизни, придерживаясь главного девиза, который достался ему от деда: «Бери, пока дают и не давай, если хотят взять». Демонстрируя «Коробке Шрёдингера» свои возможности, Курт стал ласкать девушку, которую, казалось, было невозможно вернуть в сознание. Затем, без тени смущения, он отнес красотку в свою спальню.

Мрачная комната была пропитана тягучей атмосферой. Психоделические картины, непривычное освещение, возбуждающая музыка, странные запахи и десятки малознакомых людей, валяющихся в полнейшем беспамятстве, все это было чуждо юному Эрвину. Будучи умственно зрелым, он чувствовал себя лишним в этих стенах, неотвратимо пропитанных отъявленным нигилизмом. Не дойдя до спасительного выхода, он встретил ту, о которой не переставал думать ни на мгновенье. Ту, которую он хотел представлять, будучи наедине с красоткой, которая досталась Курту.

Муна стала инициатором и активным участником лучшего секса в жизни «Коробки Шрёдингера». С ней он чувствовал себя сильным и слабым, страстным и покорным, счастливым и глубоко несчастным, любящим и любимым. Рядом с ним был не человек, а неведомое существо, владеющее таинственными силами.

После оргазма, «Коробка Шрёдингера» обнаружил, что обнимает не Муну, а ту старуху, которая морила его голодом. Ее лукавый взгляд, обнаженный вид и осознание их ужасной близости довели «Коробку Шрёдингера» до первого в его жизни сердечного приступа.

«Коробка Шрёдингера» надеялся очнуться в больничной палате, но совершенно неожиданно оказался в морге. Очевидно, он умер в квартире Курта. Его тело, словно тушка сардины, коченело в холоде, специально предусмотренном для содержания клиентов, подобно ему. Он понимал, что его мертвая кровь под тяжестью собственного груза опускается вниз и формирует трупные пятна. На заднице уже точно появилось пару малозаметных штук, чего уж там. Он никогда не мог представить себе, что ему представится возможность быть свидетелем образования трупных пятен на его же собственном теле. Он не сможет их увидеть, но будет знать, что они уже при нем и с каждым часом становятся заметнее. Мертвое тело и живое сознание – как ему с этим справиться?