Бешеный волк (сборник)

Хотя вездеход Вакулы и Ананьева остановился возле избушки Облинского далеко за полночь, в окне горел тусклый свет керосиновой лампы.

Этот архаический источник света в эпоху ядерных реакторов и космических рекордов продолжает спутничать всем тем, чей труд откладывает встречу с электричеством, на продолжительные сроки не связанные с приговорами.

Керосиновая лампа, это судьба по собственному выбору.

И если она гаснет, человек может пенять только на себя.

Вообще, избушка промысловика, это некоторое смешение жизненных мировоззрений. В ней уживаются два, совершенно противоположенных, человека.

Один из них отшельник – человек, для которого окружающий мир слишком огромен и мешающь его собственной адекватности.

Отшельник уходит из большого мира в маленький мир.

Другой – первопроходец, для которого окружающий мир слишком мал. Первопроходец делает мир больше.

Промысловик, это отшельник и первопроходец одновременно.

Промысловику не мешают люди, просто он работает там, где людей нет…

Встреча с людьми для Ильи Облинского была не праздником, а событием. Праздник, это то, к чему долго готовятся. Событие – то, что долго вспоминают…

Первые минуты встречи всегда быстротечны.

Даже, если затягиваются на часы.

– Почему твои собаки не залаяли? – спросил Ананьев.

– Наверное, потому, что узнали вас, – так уж выходит, что каждый, дошедший до избушки в тундре, это уже не гость, а сослуживец. Каждый, доходящий до нее регулярно – почти местный житель, – А потом, у меня новый вожак. Он вообще не лает.

– Он, что, немой?

– Он волк.

– У тебя живет волк? – удивился Вакула, слышавший разговор Ананьева и Облинского.

– Да, – ответил Илья.

– Смотри, не доведет это до добра, – тихо проговорил Юрий Михайлович. И хотя, он имел ввиду нечто иное, никто из троих не знал, на сколько его слова окажутся пророческими…

Даже если в мире ничего особенного не происходит, не умирают старые генеральные секретари и на их место не приходят новые старые генеральные секретари, не тонут надводные и подводные корабли, не взрываются реакторы, не попадают под перекрестный огонь гражданские самолеты, а всего лишь, кто-то собирается на работу или к теще, кто-то ощупывает пограничную тишину восьмикратным цейсовским окуляром, а кто-то одалживает на два часа товарищу ключи от квартиры, да, может, где-то в тайге, тигр взглянет на свою жертву не мигающим желтым взглядом – и-то, новостей для одинокого человека в тундре на полночи хватит.

Что уж говорить об эпохе перемен, толи в шутку, толи нет, названную перестройкой, да об эпохе гласности, когда не только на кухне, но и на улице сказать стало можно такое, за что, еще недавно, психоневрологический диспансер № 4 Медуправления Комитета государственной безопасности был обеспечен.

А-то, и совсем не православное учреждение под названием «Кресты»…

Вакула жарил мясо, Ананьев и Облинский разговаривали. И разговаривали они о политике. Если люди много говорят о политике, значит, тирания завершилась совсем недавно…