Бешеный волк (СИ)

— Главное преимущество искусственных созданий в том, — продолжал вещать Юфус, глядя белесыми глазами сквозь собеседника. Гладкие руки, никогда не державшие ничего тяжелее ритуального ножа, знай, делали свое дело, — что в энергетику их мозга можно встроить управляющий контур, проще говоря, заклинание подчинения. При этом степень свободы воли можно ограничить на свое усмотрение — хочешь, делай послушного раба, хочешь — натасканного убийцу, хочешь — игрушку. А хочешь — можешь позволить псу считать, что он бегает на свободе, но ровно до тех пор, пока ты не натянешь поводок. Удобно, не правда ли?

Некромант залил смесь горячей водой из висящего над огнем котелка и взялся орудовать пестиком, то и дело подсыпая какие-то порошки. В воздухе разлился резкий неприятный запах. Салегри поморщился и, чихнув, зажал нос рукавицей.

— Ты мне зубы не заговаривай умник, — заворчал он. — Поводки какие-то выдумал, намордники… Еще скажи, дом сторожить посадишь.

— Нет, — Юфус снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Ты мелко мыслишь, бери выше. Этот пес будет Колонны сторожить. Заодно и узнаю, сгорит ли возле них искусственная тварь или нет.

Рыцарь впервые повернулся к некроманту всем телом и недоверчиво уставился ему в глаза.

— Да ты сбрендил совсем!

— Я? Почему? — содержимое чашки отправилось в котелок и закипело. Юфус вальяжно развалился на берровой шкуре. — Мне интересно… испытывать на прочность то, что я создал. Нежить, упыри, гули — это все мелко. Сиюминутно и непрочно. Это все любой некромант при должном уровне обучения повторить сможет. А вот подчинить себе жизнь всего мира, представь себе, самого Колеса! Стихия порождает оболочки и населяет их душами. Но раз за разом все созданное ей гибнет и оказывается в моей власти. А значит, я могу переделать жизнь, как захочу… Захочу — и дам Колоннам Хранителя Равновесия, которого сотворил сам. Боль — она пробуждает желание, силу, порыв. И вот-тут-то я подсуну его духам!

— Маньяк! — отрезал Малкар и встал. — Ты когда-нибудь доиграешься с силами, в которых ничего не смыслишь!

— Как скажешь, мой пламенный друг. Только я бы на твоем месте не стал всех мерить по себе.

По наглой улыбке, никак не желавшей покидать белокожее лицо некроманта, очень хотелось врезать латной перчаткой, но таковой у командора при себе не было. Пришлось ограничиться плевком в сердцах.

«Если ты, идиот, не заметил, что Равновесие уже кому-то принадлежит — дело твое…»

Командор до сих пор с дрожью вспоминал то внезапное падение во Тьму и леденящий холод, превративший его в безгласную статую. Там, в хищном фиолетово-черном сиянии, ощущалась чья-то гневная воля, перед которой невольно хотелось пасть ниц и одновременно, забыть о ее существовании. Нутром чуял — стоит столкнуться с ней въяве, и она раздавит его, как муху.

Малкар ди Салегри был Хранителем Огня — но никогда не был магом. Его уделом вот уже шесть сотен лет оставался меч. А от магических интриг и всего, что с ними связано он старался держаться подальше. Он даже забыл, когда последний раз слышал голос своего Духа.

Впрочем, его это мало заботило. Ну не вылезает назойливая огненная ящерица — и не надо. Главное, чтобы в бою приходила Сила. А так, и без нее дел хватает.

Над лагерем с карканьем начали носиться вороны, что могло означать только одно: в крепость явился сам Змей. На стенах зажглись, замельтешили огни. Завыли, перекликаясь, волки, в их голосах слышалась ярость. Салегри на всякий случай приказал усилить караулы. Вернувшиеся разведчики доложили, что у бунтовщиков началась беготня и суматоха, они спешно выставляют на стенах дозоры и, судя по крикам и грохоту, вооружаются всем, чем могут. Командор на это довольно хмыкнул.

— Воронов не выцеливать. Пускай смотрят. Может, так их хозяин быстрее поймет, что зря выполз из своей норы.

Но червячок беспокойства все-таки донимал его. Как мог хитрый Волк сам себе отрезать все пути к отступлению? Какого рожна осторожный Змей лично высунул нос? Чутье упорно нашептывало, что что-то здесь не так, но с виду никакого подвоха найти не удавалось. Оставалось только выпить ту отраву, которую намешал Юфус, и дожидаться, пока она начнет действовать.

А там и рассвет наступит.

* * *

Если бы он мог сейчас напиться — непременно постарался бы. Время неумолимо отсчитывало часы, оставшиеся до начала штурма. Казалось немыслимым лечь спать, дожидаясь следующего утра, когда враг подступил к воротам, а план спасения, что называется, шит белыми нитками. Предстояло вверить несколько сотен чужих жизней всего лишь капризной удаче и расчету на грани провала. Сработает ли? Не зря ли вся крепость полтора месяца гнула спины днем и ночью, претворяя в жизнь задумку сумасшедшего вожака?