Бешеный

Коля приходил с работы поздно, часто уставший и раздраженный. На мои попытки узнать, как прошёл день начинал упрекать тем, что я могла бы уделять ему больше внимания. А я злилась и обижалась, не понимая, что это была всего лишь мужская ревность, которая позже переросла в равнодушие.

Стоит ли теперь корить себя?

Уже не имеет смысла.

Но тогда я могла поговорить с ним. Объяснить, что ребенок не помешает нашему счастью… Убедить его в этом. Доказать свою любовь. А я лишь обвиняла его в черствости и позволила Лене залезть не только к нему в штаны, но и в голову.

Через два года после рождения сына Коля начал выпивать. Сначала это были посиделки с друзьями после работы… Теперь-то, спустя столько лет я знаю, кто был его «другом»… Потом — «немного расслабиться», «выходные», «праздник». С каждым днём он падал всё ниже, а я, вместо того, чтобы подставить ему своё плечо, лишь добивала, усугубляла ситуацию скандалами и требованиями…

После рождения Ксюши всё стало ещё хуже. Иногда доходило даже до оскорблений при детях. Слава Богу, рукоприкладства не было. До того самого дня, когда он решил, что я с детьми сгубили его жизнь, превратили ее в рутину. Он ударил меня. Не сильно, но физическая боль ничто по сравнению с муками душевными, что я испытала тогда. Это стало последней каплей в океане моего терпения.

Я указала ему на дверь и даже помогла собрать чемодан. Саша держал меня за руку и что-то успокаивающе шептал. Ксюша была совсем крохой… Ей было невдомёк, почему папа уходит. Плача, одной рукой держала своего маленького плюшевого медвежонка, а второй хватала отца за брюки, пытаясь остановить его…

Николай был пьян и, покачнувшись, задел дочь, толкнув её. Да, случайность. Да, не страшно. Но он просто ушел. Даже не склонился над упавшей малышкой, чтобы узнать, как она.

Именно в тот момент я поняла, что он уже не со мной. Не с нами. Мы не нужны ему.

В тот вечер мои дети видели отца в последний раз. И я. Гордость и обида не позволили искать с ним встречи или хотя бы позвонить. Время шло, а он исчез, словно и не было в моей жизни высокого, до умопомрачения красивого и сильного Коли (увы, недостаточно сильного), что носил меня на руках и называл своей любимой девочкой.

А теперь моя дочь и сын поступают со мной так же, как поступил их отец — бросают одну. Бросают тонуть в кровавом океане боли и печали, тоски и разочарований.

— Иди ко мне, — Руслан подошёл неслышно и я вздрогнула от неожиданности. — Не плачь, не надо. Хочешь, я ремня ей всыплю?

— Не трогай её. И меня оставь, прошу, — пыталась оттолкнуть его, но Дигоев лишь крепче перехватил мои руки.

— Нет. Ты не одна. У тебя есть я, Марина. Не плачь, — гладил по голове, как несмышленого ребенка, прижимая к своей груди.

ГЛАВА 22

Я не ожидала, что Руслан проникнется ко мне пониманием. Даже не представляла, что он вообще способен на сострадание. В этот момент я даже зауважала его… Правда, эту искусственную идиллию нарушила Ксюша, что появилась на пороге кухни уже с рюкзаком.

Посмотрела на нас как-то странно. С долей отвращения, что ли. Не узнаю свою дочь. Не моя это маленькая ласковая девочка, что кашеварила с шести лет и убиралась в доме. Не моя девочка, что ждала меня у порога с тапочками в руках. Когда я потеряла её? Когда в наш дом вошёл Руслан? Или когда я начала себя жалеть?

— В школу отвезёте? — спросила чужим голосом.

Не моя девочка…

— На! — Руслан отпустил меня, вытащил из кошелька пару мелких купюр и бросил их на стол. — На автобус!

Ксюша неопределенно хмыкнула, взяла деньги и, повертев их, цокнула языком.

— Жлоб, — с тем и ушла, а я перевела ошалевший взгляд на Дигоева.

Его смуглая кожа стала серой — настолько он разозлился. Но уже в следующую секунду взял себя в руки и, приобняв меня за талию, подтолкнул к столу.

— Садись, позавтракай. У меня дела. А вечером я поговорю с этой хамкой.

На какое-то мгновение мне стало приятно, от того, что за меня есть кому заступиться. Я даже подумала, что мне будет жаль его… Когда он женится на мне и всё произойдёт. А он женится, сомнений даже нет.

Изначально я думала, что брак его отпугнёт. Было бы неплохо. Но потом пришла мысль, за которую мне стыдно перед детьми. Но ради их будущего… Почему бы и нет? Дигоев не тот человек, которого стоит жалеть. Да и не просила я его себе в поклонники.

Но одно мне стало ясно только сейчас. Все эти годы я вела себя неправильно. Я пыталась давить на него своим напускным хладнокровием и обещаниями стать поласковей. Неверный ход. Нужно вызвать у него жалость. Как оказалось, у Бешеного тоже есть сердце. Им я и воспользуюсь.

* * *

Саша настиг хохочущую девушку в два прыжка и, повалив её на мягкую кровать, обрушился на несчастную с поцелуями.

— Нет, ну правда, ты ненормальный! — игриво отмахивалась от него, пока парень возился с поясом её халата. — Ты же целое состояние прое…

— Тсс, — прижал палец к её губам и улыбнулся. — Я сам себя обеспечиваю. Имею право.

— Правда? А я думала тебе старший брат деньги даёт. Ну тот, осетин который.

Саша скатился с девушки и засмеялся.