Бесхозная страна

Через час с четвертью император Тогеш Лингау торжественно и достойно вошёл в зал большого совета, во второй по величине зал во Внутреннем дворце после тронного зала. Чёрные квадратные столбы подпирают высокую крышу. Через распахнутые люки великолепная Гепола освещает просторное помещение лучше всяких свечей и фонарей. Пол вдоль стен застелен чистыми татами.

Многочисленные придворные самураи в знак приветствия дружно подняли катаны чёрными рукоятками вверх. Обнажать меч в личных покоях императора категорически запрещено. Виновный будет немедленно приговорён к сэппуку. Тогеш Лингау, десятый император Тассунары, кивнул в ответ.

Специально для большого совета император надел простые чёрные штаны рядового самурая и хлопковое кимоно под накидку без рукавов с накрахмаленными плечами. Более чем прозрачный намёк подчинённым о важности предстоящего совета. Медленно и неторопливо император присел на небольшое возвышение у южной стены. Через специальный люк в потолке полуденная Гепола словно окутала его золотистым сиянием. Длинная катана в простых чёрных ножнах легла рядом по правую руку на белоснежный мат.

Следом за императором остальные придворные опустились на пол. Как и полагается великому советнику Буншан Изоб присел на квадратный татами по правую руку от императора. С этого места отлично видны как придворные самураи, так и сам император.

— Можно начинать, — Тогеш Лингау махнул рукой.

На свободный пяточёк перед императором тут же выскочил переводчик-простолюдин в чистом хлопковом кимоно и бухнулся на колени в низком поклоне.

— Послание императора Стирии, — переводчик развернул лист рисовой бумаги. — Приветствую вас, мой друг, уважаемый император великой Тассунарской империи, — переводчик немного на распев принялся читать послание. — Разрешите предложить вам руку дружбы.

Всё в тех же витиеватых и притворно вежливых выражениях император Стирии предлагает заключить договор о дружбе и взаимовыгодной торговле. Как и любой иноземец витус Технар верещит о прогрессе, о радости общения и свободе торговли. В конце письма император Стирии разошёлся не на шутку в стремление убедить Тогеша Лингау и прочих тассунарцев в собственной искренности и открытости.

— Второе письмо от адмирала Кеяка, — переводчик развернул второй лист рисовой бумаги, — адмирала военно-морского флота Стирии и специального посланника императора Стирии.

Уважаемый император Тассунары, — переводчик ткнулся носом в исписанный листок, — от имени моего императора предлагаю вам как можно быстрее и в кратчайший срок заключить договор о дружбе и торговле между нашими великими державами.

Письмо предводителя иноземцев отличается гораздо более прямолинейным и напористым характером. В вежливых словах и выражениях адмирала Кеяка сквозит плохо скрытая угроза. В конце письма предводитель иноземцев едва ли не открытым текстом заявил: либо Тассунара и Стирия будут дружить и торговать, либо враждовать и воевать. Третьего вариант не будет.

— Это всё, — переводчик низко поклонился.

Письма императора Стирии и адмирала Кеяка, а так же листы с их переводами, простолюдин-переводчик положил перед Буншаном Изобом и поспешил удалиться. Придворные самураи прекрасно расслышали послание императора Стирии. Хотя и так было ясно, что именно тот собирается предложить. Настало время для прений.

— Уважаемые члены большого совета, — император обвёл самураев пристальным взглядом, — кто выступит первым?

Ну, конечно же. Кто же ещё? Буншан Изоб загнал обратно в грудь тяжкий вздох сожаления. Первым с плохо скрытой поспешность рукояткой вверх поднял катану Блюл Пшенот, сёгун, военачальник личной армии императора.

— Я предлагаю дать иноземцам решительный отпор, — густым голосом проповедника загрохотал Блюл Пшенот. — Тем, кто забыл, я напомню: самурай всегда готов к войне. Война является целью жизни самурая. Каждый самурай всегда, в любой момент, в любом месте должен быть готов сложить голову за императора и Тассунару.

Многие, чересчур многие придворные самураи одобрительно зашумели. Буншан Изоб отвёл глаза. Едва сёгун умолк, как катану рукояткой вверх поднял Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан. Император кивнул в знак позволения.

— Дабы пресечь на корню пересуды и непонимание, — звонко, словно глашатай на площади, заговорил Ивлат Ачиан, — я заранее заявляю и напоминаю, что я целиком и полностью поддерживаю мудрые заветы наших предков. Я прекрасно понимаю и осознаю какие блага приносит Тассунаре самоизоляция от внешнего мира. Благодаря заветам нашим мудрых предков наша великая страна защищена от дурных влияний из вне. Но!

Последнее слово Ивлат Ачиан резко выкрикнул, словно долбанул кувалдой по пустой бочке из-под сакэ.

— Проклятые иноземцы не оставят нас в покое!

Недовольного гудения не последовало. Участники большого совета сидят тихо и смотрят на Ивлата Ачиана кто с пониманием, кто с немым осуждением.