Бескомпромиссная Хонор

А потом словно кувалда, удар, подобный удару молота Тора, когда лазерные головки взорвались и лазеры с ядерной накачкой разорвали боевую броню и человеческую плоть с демонической яростью. Это была не серия взрывов, не совсем так. О, это была серия, но на тех скоростях сближения, в точно сфокусированной, безупречно последовательной атаке, которая была отличительной чертой Королевского флота Мантикоры, ни человеческий мозг, ни человеческие чувства не могли измерить последовательность. Это было одно безжалостное, разрушительное мгновение, вырванное из сердца вечности и неизгладимо выжженное в крови, костях и мозгу каждого, кто сумел пережить его.

Вселенная безумно вздымалась. Завизжала аварийная сигнализация, три четверти схемы корабля на задней переборке просто вспыхнули от зеленого до ярко-красного, быстрее, чем человеческий глаз мог уследить.

Что-то пронзило сердце флагманского мостика, что-то настолько огромное, настолько ужасное, что простой смертный не мог даже начать понимать это. Мостик разгерметизировался, не постепенно, как это происходило на симуляторах, мгновенно, со взрывной декомпрессией, адский вой, который пронзительно завыл в сенсорах шлема ее скафандра ... и затем внезапно, резко смолк.

А потом все закончилось.

Она почувствовала, что с трудом дышит. Когда поняла, что все еще жива. Что каким-то образом она пережила этот Холокост.

По крайней мере, пока. У корабля еще было время развалиться или взорваться. Видит Бог, она уже достаточно насмотрелась на это в этот ужасный день!

Гравитация внезапно исчезла, и ее ноздри раздулись, когда все основные осветительные элементы погасли и включились аварийные огни. Какое-то мгновение она сидела как парализованная, прежде чем поняла, что это, вероятно, хороший знак. Потеря мощности была намного лучше, чем отказ термоядерного реактора, и если не было энергии для гравитационных пластин, то не было энергии и для импеллеров, а это означало, что отказавший инерционный компенсатор не позволит импеллерному приводу Лепанто превратить весь его выживший экипаж в кашу.

Это означало, что она могла бы продолжать выживать...если только кто-то на стороне Манти не был в настроении для репрессий после нарушения Денебских соглашений вице-адмиралом Хайду.

- Ты ничего не сможешь с этим поделать, Сэнди", - сказала она себе. Лучше всего сосредоточиться на том, что вы можете предпринять.

Она отстегнула ударную раму и оттолкнулась от командирского кресла, делая пируэты в воздухе, в вакууме, предположила она, - пока ее глаза рассматривали сильно искалеченный мостик и дрейфующие тела, которые были ее друзьями тридцать секунд назад.

- Общекорабельный канал связи, - сказала она компьютеру своего скафандра.

- Корабельный канал связи отключен, - донеслось до нее музыкальное контральто скафандра.

- Затем общую связь через скафандры.

- Общий канал связи открыт, - сказал компьютер, и она глубоко вздохнула.

- Весь личный состав, это коммодор Хаскелл, - произнесла она так четко и спокойно, как только могла. - Флагманский мостик сильно пострадал. Мне срочно нужен поисково-спасательный отряд. Повторяю, флагманский мостик разрушен, и мне нужно ...

Она замолчала, едва успев подавить возглас удивления, когда что-то вцепилось ей в левую лодыжку. Она посмотрела вниз, и ее глаза расширились, когда она увидела Мартина Гогунова.

Контр-адмирал был еще жив. На самом деле, он, казалось, не был ранен вообще, что было замечательно, учитывая запутанные обломки, в которые превратилось его командирское кресло. Его ударная рама была сломана, искорежена и как она могла видеть заклинена, когда он вытащил аварийный штифт, вообще ничего не произошло, панель на правом наплечнике его скафандра была наполовину оторвана. Казалось невероятным, что он мог вынести столько повреждений, не разорвав скафандр насквозь, но, очевидно, это было не так. Глядя сквозь кристаллопласт его шлема, она могла видеть зеленое свечение, которое подтверждало хорошее давление в скафандре.

Но они никак не могли освободить его, не перерезав ему горло.

Это была ее первая мысль, но потом она задалась вопросом, почему он схватил ее за лодыжку вместо того, чтобы позвать на помощь по комму. Так бы оно и было.

Он поднял на нее глаза, встретился с ней взглядом, затем отпустил ее лодыжку и ударил правой рукой по шлему. Он ткнул пальцем в правое ухо и энергично закивал. Затем он открыл рот, явно что-то говоря, и с такой же силой покачал головой.

Ну конечно, подумала она. Ком был установлен за правым плечом в скафандре ФСЛ. Он все еще слышал ее, но не мог передавать.

Она кивнула, показывая, что поняла, но он снова указал на нее, и она нахмурилась. Он указал в третий раз, сильнее, чем когда-либо, и ее глаза расширились. Он указывал на тактическую секцию...где в кресле без головы сидел труп коммодора Грегори Хэма. Она снова посмотрела на него, и его губы снова зашевелились, произнося единственное слово, которое она не могла расслышать, произнося его достаточно медленно, чтобы она могла прочесть его.

“Запуск.”