Я быстро переопределяюсь, не ощущая уколов гордости, и через минуту уже сижу с ним рядом в его Лексусе. Сидеть тут неудобно, а в «кнопке настроек», как поясняет мне Миха не без некоторого замешательства, я не запрограммирована. Приходится отодвинуть переднее сиденье вручную.
Припоминаю, что… да… Линда – так ее, по-моему, звали? – ниже меня ростом.
Еще ей, судя по всему, нравится ездить полулежа – спинку сиденья мне – также вручную – приходится поднять.
– Линде… – о, да, правильно… – …теперь неудобно в машине, как бы она ни устроилась, – поясняет Миха, как мне кажется, безэмоционально.
– Я потом переставлю, – киваю в ответ.
– Не переживай, – успокаивает он.
А я и не переживаю. Прошли все переживания, а те, что занимают меня сейчас, далеки от его жизни, а потому ему интересны не будут.
– Она редко теперь со мной ездит. Говорит, ей у нее в машине удобнее.
Резковатой зубной болью, как от чего-то чрезмерно кисло-сладкого, раздражает эта ненужная подробность, о которой я его не спрашивала. Вообще-то, я всегда стараюсь не давать мимолетным эмоциям повлиять на собственное отношение к людям, хотя, видит Бог, в случае Линды имею на это право. Вернее, имела, да перетерла все.
Сейчас объективность – это сложно и за это я злюсь на себя и на Миху. Какого хрена мне обо всем этом рассказывать? Какого строить из себя примерного мужа – мне не один хрен? Я ведь не развешиваю перед ним свое бельишко. Там и развешивать-то нечего… было. До недавних пор.
От внезапного ли воспоминания, от укуса ли совести – а вдруг все-таки ковид подцепила, а у него, вон, Линда на сносях – закашливаюсь и машинально лезу к нему в бардачок. Не думаю – просто лезу. У меня в машине там лежат леденцы от кашля – у Михи… мармеладки. Противно-жесткие такие, классические жевательные мишки от Харибо.
Радость для детей. И для взрослых – радость.
Он всегда их любил, потому что… зануда. Нечаянно дотрагиваюсь до пакета и непроизвольно отдергиваю руку, как от ядовитой змеи. Нет, что бы там ни говорили – как неприятно вторжение в чужое личное пространство… От этого аж судорогой сводит.
Ну все, пошло-поехало, думаю уныло, заметив за окном обгоняющую нас электричку с Панков-Хайнерсдорфа. Тоска-а-а зеленая…
Не хочу, но вспоминаю: дело было в декабре, вернулась из «Полими» – «Политэкнико» в Милане… Мартин, начальник, уговорил – дуй, мол, получай второе высшее, у него там знакомый – ментором на факультете. А я незадолго до возвращения смеялась только: теперь, мол, сделаешь меня начальником стройки.
Берлин-Шёнефельд еще работал – прилетела недельки за две, кажись, до Рождества… за считанные дни до моего дня рожденья и считанные месяцы до пандемии, которая бушевала уже вовсю в Китае.
В Милан ездила надолго: два года «лауреи спечиалистики», то бишь, магистратуры. Правда, как специалисту – поблажка: полгода заочкой – дома с Михой плюс его вылазка на секондмент в УниКредито Итальяно. Плюс короткие «побывки».
Но вот, защитившись, я свернула все, вернулась насовсем… Итальянцы, как чувствовали, что им предстоит – переназначили мне защиту на декабрь вместо марта. Я рада была до безумия: возвращалась ведь пораньше, да не еще одна…
Да, я не только раньше защитилась – я и прибыла раньше. Мальпенса – Шёнефельд-прямой, меньше двух часов лету… быстрее, чем на ICE из Берлина в Гамбург, а если бюджетным, и дешевле тоже… Так радовалась: я – без пяти минут «мастер оф менеджмент энджниринг» такого престижного техно-ВУЗа, как Полими. Но это было даже не главное…
Чего ждать пять минут – пора домой. И я отмела заключительный шопинг-тур по Милану – кто ж отмечает в одиночку?.. Михе решила сделать сюрприз, а потому из Шёнефельда вместо Михи меня до дома вез вот такой же поезд, как обогнал нас сейчас. Сама впихивала в него два тяжеленных чемодана. Дурная, конечно…
Ой, да ненавижу. Ведра соплей от мелодрамной супружеской измены – не про меня это. Ну, ждал-пождал-не дождался. С кем не бывает. Я только одного не понимаю: неужели у меня шаг такой тихий – как можно было не услышать?.. Короче, когда открыла дверь в спальню, увидела их там в кровати. Они сидели по подмышки в простынях – зануды, прям как в фильмах – и… ели мишек. Тех самых, марки Харибо.
Я совсем недолго их разглядывала. Не кричала, не истерила и даже почти не расстроилась. Вернее, я не помню.
У нас над кроватью висели – дорогие, сволочь – фотообои с Куэва де лас Манос – «Пещерой рук» в Аргентине. Что Линда ниже меня ростом – это я только что для себя выдумала, потому что с тех пор ни разу больше ее не видела. Наверно, тогда я так решила, потому что в сидячем состоянии ее голова не доставала до той «моей» руки в пещере, до которой обычно доставала я. Да и ноги, как я успела распознать под простыней, до «моего» участка на кровати тоже не дотягивались.