Бесконечная. Чужие (СИ)

За окном пред-сумерки, столь короткие в это время года. В предсумеречном недо-свете я вижу его лицо на фоне стылых кулуаров этого жилища. Только что я совокуплялась с ним так жарко, что чуть-чуть от жары этой хватило и на «после». Сейчас я четко ощущаю: «после» только что кончилось.

Теперь лежу, съежившись в его руках, которыми он пытается согреть меня, ведь чувствует – я мерзну.

И вот отсюда-то, с этой самой ближней ближины я вижу то, что Рози, мышь этакая, увидела, пронюхала, почуяла с двух его слов: заброшен. Как и хата эта. Херово. Все херово у него.

Я могла бы сейчас по-дурацки ответить вопросом на его вопрос, спросить, а «все ли у него в порядке». Только к чему? И без того видно, что нет.

Мой взгляд пробыл на его лице заметно дольше, чем было нужно, и теперь я тихо и просто спрашиваю:

- Рик, ты когда съезжаешь?

- Я не заезжал.

- Да ну! – будто бы не верю. – Жил тут без спроса?

- Типа.

- Ключ как достал?

- Сам сделал от другого.

Перевожу дух, потому что от этих расспросов и его ответов у меня участилось дыхание.

- Ясно, - говорю как можно спокойнее.

Степ-план. Рука помощи. Неравнодушие.

Вспоминая Рози, ухмыляюсь только. Я сама знаю, что мне делать.

– Давай съедемся? В моей. Мне квартира великовата.

Я правда только что это сказала.

Рик не говорит ни слова.

Мы что же – так никогда и не начнем общаться по-человечески, а только взглядами, движениями, вздохами? Ладно, у меня внутренний анализ моих собственных решений не поспевает за этими самыми решениями, а он-то чего ничего не говорит?..

Блин, к тому же холодно. Это я поэтому его к себе решила перетащить? На своей шкуре почувствовала, каково это, ощутила холод бесприютности?

На самом деле черт его знает, как он воспримет – а вдруг он вообще-то ценил собственную независимость. Так я ж – тоже.

Вариант еще один: оскорбится. Давеча, вон, выговаривал, мол, в состоянии и в ресторан сводить, если что. Неважно, если на самом деле не в состоянии, а в ресторан сводить может только, чтобы... не обедать там, в общем.

Или же: ему тупо не на что со мной съезжаться, поэтому жить он будет фактически у меня на шее – возможно, это тоже преграда.

Короче, я не настаиваю и терпеливо мерзну у него в руках, пока, наконец, не получаю его фид-бэк.

Какая бы там из моих догадок ни оказалась верной – похоже, его пробирает мое спонтанное предложение съехаться: он вжимает мое лицо к себе в грудь, а на своей макушке я чувствую тепло его сопения и рой поцелуев-бабочек у себя на волосах. Мне моментально становится теплее, пусть только в районе этой самой макушки и немножко – лица у него на груди.

Это «да», по ходу? И я только что сама его спросила?.. Ничего себе.

***

Хату на Котти мы покинули без лишней сентиментальности. Правда, перед уходом он замкнул ее своим ключом, который затем бросил в почтовый ящик.

- Как ты там оказался-то? – спрашиваю тихо, когда поздним вечером едем домой на восьмерке.

- Я ж тебе говорил.

Он массирует мой затылок и шею. Мне, вообще-то, больно, но и кайфово от массажа и также, кажется, немножко от новизны ситуации.

- Говорил, но почему именно эта квартира?

- А тебе не похер?

Если было до этого, то теперь уже точно не все равно.

- А вдруг я невольно стала сообщницей криминала? Теперь не знаю даже, от чего отбрехиваться.

- Хочешь, чтоб я научил тебя брехать?

Мне необъяснимым образом становится тепло от его слов, что и даю ему понять, покусываясь в ответ:

- Я могу тебя научить, если захочешь.

- Ладно, - пожимает он плечами. – Это моя квартира. Бывшая. И бывшей.

Твою мать, вот это расклад. Дальше он было ничего не рассказывает. Вместо следующего наводящего вопроса показываю ему свои слегка приподнятые брови и прищуренные глаза – я не собираюсь вытягивать из него по словечку и подгадывать удобный момент для расспросов тоже не намерена. Это даже хорошо, что нам еще долго ехать. Разъяснить мне он все разъяснит, что и даю понять ему сейчас. Я ему не клуша, тупо кайфующая в тумане неизвестности, но и не истеричка – пойму, как есть.

- Мне эту квартиру кое-кто оставил. Нам. В наследство. Сообща. С Ритой.

Да ну, думаю, русская? Как-то не вяжется с ним.

- Нам досталась. Мы с ней, когда фирму открыли, бабла кругом не хватало. Хату отремонтировали, – ничего себе, думаю, а до этого она какой была, – на фирму ее записали. Под офис типа.

Так это же она, эта Ри-та, и кинула его?

Не буду спрашивать. Молчу. Лучше язык себе отгрызу. Пусть сам рассказывает. Пусть. Блин, а если не расскажет...

Не выдерживаю:

- Че сделал?

Не знаю, что подсказало мне: его не разозлит мое предположение, что запорол он.

- Да ниче не сделал. Накосячил просто.

Так и есть: он не материт ее, как когда-то, а, похоже, признает себя отчасти виноватым – а мне становится тошно.

Он не повысил голоса, не стал углубляться в подробности кидалова, и все же в его голосе послышались нотки – не рычащие, но ворчащие: мол, одна сука подставила под херню, с этим не поспоришь, но он по этому поводу свое отпарился, а нынче уж несолидно.