Бесконечная любовь

Я поднимаю глаза, его глаза широко раскрыты и ослеплены желанием, а свирепость похоти на его лице заставляет меня сжиматься вокруг его пальцев, все мое тело дрожит, когда я выгибаюсь в его руке. Мне нужно кончить, и все остальное отходит на второй план, когда я откидываюсь назад на его руку, наблюдая, как он отпускает мою шею и скользит другой рукой под меня, чтобы поиграть с моим клитором, продолжая ласкать меня пальцами.

— Кончи для меня, голубка, — рычит он. — Я чувствую, как сильно ты в этом нуждаешься. Позволь себе кончить для меня.

Я не смогла бы остановиться, даже если бы все еще хотела яростно кричать ему, что он больше никогда ко мне не прикоснется, кажется, что это происходило в какой-то другой жизни, в какой-то другой вселенной. Мой мир сузился до ощущения его пальцев, проникающих внутрь меня, извивающихся по моему клитору, и того, как его темно-синие глаза все время смотрят на меня в зеркало, наблюдая за мной, пока он толкает меня через край.

— Не отводи взгляд, — рычит он, чувствуя, как я напрягаюсь. — Смотри на меня, голубка. Смотри на меня, пока ты кончаешь. Или я буду шлепать твою красивую задницу, пока тебе не станет слишком больно сидеть до конца поездки.

Оргазм настигает меня, удовольствие напрягает каждую мышцу моего тела, искрится по моим венам, становясь в тысячу раз интенсивнее от того, что я все время смотрю ему в глаза, наблюдая за ним в зеркале, пока я трясусь и стону, качаясь от ощущений, и цепляясь за столешницу изо всех сил.

Иван стонет, и я чувствую обе его руки на своих бедрах, когда он опускается на колени позади меня, и я чувствую внезапное горячее скольжение его языка между моих ног, прежде чем я полностью отойду от своего первого оргазма. Я задыхаюсь, мои колени почти подгибаются, и он толкает меня вперед к столешнице, удерживая меня там, пока его язык безжалостно хлещет по моей чувствительной плоти.

Это самое горячее, что я когда-либо испытывала. Никто никогда не опускался на меня так раньше, почти как будто это было полностью для его удовольствия, а не для моего, как будто он так отчаянно хочет попробовать меня на вкус, что не может удержаться от того, чтобы не поглотить меня. Его язык извивается на моем клиторе, потирая, облизывая, и я издаю крик, который является чем-то средним между стоном и криком, когда я чувствую, как второй оргазм нарастает, обрушиваясь на меня, как волна, которая утаскивает меня вниз, и я задыхаюсь и почти падаю, даже несмотря на то, что руки Ивана поддерживают меня.

Он поднимается, и когда я смотрю в зеркало, его взгляд темный и голодный, его рот все еще влажный от меня. Я чувствую горячее, тяжелое нажатие его твердого как камень члена на мою поясницу, а затем я чувствую, как он наклоняет его вниз, скользя опухшей головкой по моим капающим складкам.

— Я такой чертовски твердый, — рычит он. — Как будто я не кончил тебе в рот десять минут назад. Как будто я не кончал гребаные месяцы. Вот как сильно ты меня возбуждаешь, Шарлотта, как сильно я, черт возьми, хочу тебя.

Он трётся головкой члена о мою киску, вниз между моими складками, по моему клитору и снова вверх, и я стону, выгибаясь назад. Я забыла, что ненавижу его, забыла, что он лгал, забыла всё, помня лишь о том, как сильно я хочу, чтобы эта толстая, твёрдая длина наполнила меня, как сильно я хочу, чтобы он трахнул меня ею, и как я хочу кончить на всю его длину…⁠

Иван смеётся, снова этот тёмный, хриплый звук.

— Ты так сильно хочешь мой член, не так ли, голубка? — Он толкается в мой вход, недостаточно, чтобы проскользнуть внутрь, и когда я выгибаюсь назад, чтобы принять его, он отстраняется. — О нет, маленькая голубка. — Он снова трётся об меня, стиснув зубы, как будто он принимает всё, что в нём есть, чтобы не вонзиться в меня. — Я просто хотел дать тебе попробовать. Напомнить тебе, каков мой член на ощупь. Но в следующий раз, когда я трахну тебя, Шарлотта, это будет потому, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя. А не из-за этой фантазии, за которой ты хочешь спрятаться.

Он резко отступает назад, заталкивая свою эрекцию, все еще блестящую от моего возбуждения, обратно в джинсы. А затем, не говоря больше ни слова, сжав челюсти, он выходит из ванной и хлопает дверью.

* * *

Мы едва ли говорим друг другу хоть слово за всю оставшуюся ночь. После этих двух бурных оргазмов я чувствую себя опустошенной и смущенной из-за того, как он меня бросил. Злость, обида и другие эмоции, которым я даже не могу дать названия.

Я принимаю душ и снова одеваюсь. Иван выходит на дорожку, и я игнорирую его, доставая остатки еды, которую мы купили. Я не беспокоюсь, чтобы спросить его, хочет ли он есть, и не вижу, чтобы он ел. Он долго остается снаружи, пока я не выключаю свет и не забираюсь в постель.

Я не могу легко заснуть. Я притворяюсь, слушая, как он застилает постель на полу, и снова чувствую укол вины из-за того, что он спит там внизу, когда он весь день вел машину. Я думаю о том, как он отвез меня на озеро, и как это явно что-то для него значило.