Бесконечная любовь

— Я хочу прижать тебя и сказать, чтобы ты вылизала мой член дочиста, чтобы я мог войти в тебя и трахать тебя, пока я снова не покроюсь твоей и моей спермой. Я хочу заполнить тебя во второй раз, чтобы ты стекала по своим бедрам, пока я все еще внутри тебя. — Я двигаюсь, раздвигая ее ноги коленом, когда нависаю над ней, мой член оказывается под углом между нами. Я крепче сжимаю ее запястья, и она стонет, заставляя меня пульсировать, когда я наклоняюсь.

Мой ствол прижат к ее клитору, мокрому от ее возбуждения и моего. Я качаю бедрами, трусь об это сверхчувствительное место, и Шарлотта издает задыхающийся стон.

— Скажи мне остановиться. — Я снова качаю бедрами. — Скажи мне остановиться, и я не заставлю тебя кончить в четвертый раз. Скажи мне, что ты не подумала, когда позволила мне трахать тебя раньше. Скажи мне, что ты не поняла, пока не стало слишком поздно, что я трахаю тебя без презерватива. — С каждым предложением я скольжу бедрами по ней, потирая ее клитор стволом своего члена. — Скажи мне, и я не буду трахать тебя и снова заполнять тебя после того, как ты кончила на моем члене.

Единственный звук, который она издает, — это еще один бездыханный, беспомощный стон. Я поднимаю ее руки, прижимая ее запястья над головой, и начинаю тереться об нее всерьез, потирая ее своим скользким членом, чувствуя, как ее бедра двигаются, а дыхание превращается в жадные вздохи.

— Вот именно, Шарлотта, — рычу я. — Кончи для меня снова. Дай мне посмотреть, какая ты грязная маленькая шлюшка. Умоляющая о большем количестве моей спермы. Ты так сильно хочешь этот член, что даже не можешь сказать мне остановиться после того, как я уже трахнул тебя. Ты хочешь кончить снова. Жадная девчонка.

Она так близко. Я чувствую, как она дрожит, и вижу вину на ее лице, осознание того, что она делает то, чего не должна, и это заводит ее. С каждым толчком, каждым потоком удовольствия, каждым оргазмом она знает, что должна сказать мне нет, и должна сказать мне остановиться.

Теперь она знает половину правды. Она знает, что трахается с преступником. Сыном пахана Братвы. Она может не понимать, что именно это значит, но она понимает достаточно, чтобы знать, что не должна пускать меня внутрь себя. И она делает это в любом случае, настолько потерянная для удовольствия, что не может заставить себя остановиться.

Одна только мысль заставляет меня капать предварительной спермой, скользкой и горячей, против нее, быть сильно возбужденным, что я знаю, что мне не понадобится много времени, чтобы кончить в нее во второй раз.

— Иван. — Она стонет мое имя, извиваясь подо мной, когда ее бедра жадно выгибаются. — Я… я…

— Кончи для меня, маленькая, — напеваю я, резко толкая бедра против нее, каждый толчок также подталкивает меня опасно близко к краю. — Дай мне почувствовать, как ты кончаешь снова.

Ее рот открывается в крике, ее бедра поднимаются ко мне, когда я чувствую, как ее клитор пульсирует против моего голого члена, ее тело вздрагивает, когда она кончает в четвертый раз. Я держу ее прижатой, пока она стонет и задыхается, и как только я чувствую, что она начинает опускаться, я отвожу бедра назад и вонзаюсь в ее все еще сжимающуюся киску, жестко.

Она мокрее, чем раньше, теперь уже полна моей спермы, и я чувствую ее вокруг своего члена, чувствую, как она капает вокруг нас, липкая на ее бедрах. Один, два, третий сильный толчок, и я не могу сдержаться. Это слишком, самая эротичная вещь, которую я когда-либо делал, лучшее ощущение, которое я когда-либо испытывал, умножающееся с каждым проходящим мгновением, каждым грязным способом, которым она позволяла мне иметь ее, и мой член взрывается во второй раз, наполняя ее, когда я чувствую, как выливаюсь из нее, мокрый и горячий, когда я кончаю так сильно, что вижу звезды.

Я едва могу дышать, когда скатываюсь с нее, измученный и выжатый досуха. Мой член вялый и истощенный на моем бедре, а Шарлотта все еще рядом со мной, одна рука тянется к ее груди, когда я отпускаю ее запястья.

— Я собираюсь принять душ. — Говорит она после долгой паузы. Она приподнимается, ее темные волосы падают ей на лицо, и она не смотрит на меня. — Блин, — выдыхает она секунду спустя. — Моя рубашка испорчена.

— У меня есть лишняя. — Я приподнимаюсь на локте, сопротивляясь желанию протянуть руку и отвести ее волосы от лица, чтобы я мог ее увидеть. Какой-то инстинкт подсказывает мне не трогать ее сейчас, что я уже оттолкнул ее дальше, чем следовало. — В верхнем ящике.

Она кивает, и по ее телу пробегает дрожь. На долю секунды мне кажется, что она плачет, и я чувствую резкий укол тревоги, но, когда она начинает вставать, и ее волосы падают назад, я вижу, что ее лицо чистое, хотя и бледное. Но она не смотрит на меня. Она собирает свою одежду, достает рубашку из верхнего ящика комода, где я вчера вечером спрятал свои вещи, и идет в ванную. И когда она уходит, я чувствую пропасть между нами, момент, когда она вспоминает, что она должна чувствовать, а не то, что она делает.

И я знаю, что проведу остаток своей жизни, снова и снова переживая этот последний час.

4

ШАРЛОТТА