Бесконечная свобода

В квартире был беспорядок еще до того, как мы принялись ее обстреливать. Вся комната, куда мы попали, была завалена грудами книг, по большей части с печатями университетской библиотеки. Теперь они были просрочены на восемь лет Среднего Пальца.

Я увидел висевший на стене диплом и почувствовал легкое удивление – женщина, жившая здесь, Роберта Мор, была математическим физиком и как-то раз приезжала в Пакстон, чтобы побеседовать с парой моих студентов по поводу выполнения дипломной работы в Центрусе. Мы тогда завтракали вчетвером…

– Мир тесен, – заметил Чарли, когда я сообщил об этом, но шериф возразил, что дело не только в этом, и вряд ли могло получиться так, что один из нас оказался знаком со взятым наугад обитателем этого квартала, если бы мы оба не преподавали одну и ту же науку, а дом не находился бы в окрестностях университета. Я мог бы поспорить с его логикой, но за прожитые годы научился находить более приятные способы пустого времяпрепровождения.

Повсюду пыль и паутина. На стенах четыре большие картины маслом – на мой вкус, не очень хорошие. Одна, украшенная почти в центре пробоиной от пули, была подписана: «Тете Роб с любовью». Вероятно, эта подпись объясняла наличие всех четырех картин.

Хаос в комнате казался естественным. Если убрать пыль и паутину, то получилось бы типичное логово ученого, живущего в одиночестве.

Судя по всему, когда произошло то, что произошло, она находилась в кухне. Там стоял небольшой деревянный обеденный столик с двумя стульями; на одном из них громоздилась высокая стопка книг и журналов.

Одна тарелка с неопознаваемыми остатками пищи могла, возможно, послужить уликой. Кухня, в отличие от кабинета хозяйки, была очень опрятна, вся посуда, за исключением одной тарелки, вымыта и убрана. Посреди стола стояла фарфоровая ваза, из которой торчали несколько хрупких коричневых палок. Независимо от того, что произошло, это случилось посреди ее трапезы, и у нее не оказалось времени или желания доесть пищу и убрать за собой. Рядом не было брошенной одежды, но человек, живущий один, не обязан одеваться к обеду.

Ее одежда оказалась разложена на кровати, которая была аккуратно застелена покрытым густой пылью покрывалом бордового цвета. Точно посреди противоположных стен висели еще две картины, написанные тем же самым художником. В комоде имелось три ящика: блузки, юбки и брюки, нижнее белье; все аккуратно сложенное. В шкафу лежали два пустых чемодана.

– Видно, что она не упаковывала вещи, – констатировал Чарли.

– У нее не было на это времени. Позвольте, я кое-что проверю. – Я возвратился в кухню и нашел вилку, которой она ела, на полу справа от стула.

– Посмотрите-ка сюда. – Я поднял вилку, к остриям которой пристал довольно крупный кусок засохшей еды. – Я не думаю, что она вообще хоть что-нибудь предвидела. Она просто исчезла, выронив вилку, в тот момент, когда подносила ее ко рту.

– С нашим топливом было не так, – заметил шериф. – Если мы все еще продолжаем думать об общей «причине.

– Ты физик, – повернулся ко мне Чарли. – Что может заставить материальные предметы исчезнуть?

– Коллапсарный переход. Но они вновь появляются где-то еще. – Я помотал головой. – Материя не исчезает. Предмет может откуда-то пропасть, но при этом он просто изменит свое положение или состояние. Частица и античастица уничтожают друг друга, но они все же остаются «там» в произведенных при аннигиляции фотонах. Даже вещи, поглощенные сингулярностью, центром черной дыры, на самом деле не исчезают.

– А вдруг это было устроено ради нас? – предположил шериф.

– Что? Каким образом?

– Я не имею ни малейшего понятия, каким образом. Но, похоже, единственным объяснением может служить физическая возможность происшедшего. И у нас, видимо, будет достаточно времени, чтобы постараться это выяснить.

– Давайте сыграем шутку с этими ренегатами, – провозгласил Чарли с подчеркнутым центрусским акцентом, – пускай все сделают так, чтобы казалось, будто 14 галилея 128 года все напрочь исчезли. Все разденемся, покидаем одежду, где стояли, и голыми спрячемся в укромных местах. А сами тем временем откачаем топливо из «Машины времени» и заставим их вернуться.

– А потом ка-ак выпрыгнем! – добавил я. Шерифа наши упражнения в остроумии обидели.

– Я не утверждаю, что это разумно. Я только говорю, что пока никакая версия не подходит к обнаруженным фактам.

– Так давайте поищем другие факты. – Я сделал широкий жест рукой. – Как мы будем выходить: через окно или воспользуемся дверью?

Глава 4

До сумерек я говорил с Мэригей еще полдюжины раз. Там, на орбите, они, передавая друг другу бинокль, рассматривали планету и не видели никаких признаков жизни, кроме тех следов, которые мы оставили в снегу. Правда, их удавалось разглядеть только лучшим наблюдателям, которые знали, что они хотят увидеть: бинокль был всего лишь пятнадцатикратным. Так что, теоретически, спрятаться от наших наблюдателей могли тысячи людей.