Бесконечная жизнь майора Кафкина

Адольф, впрочем, и сам толком не мог разобраться, чего он хочет. Просто жгло и давило изнутри нечто необъяснимое. Абсолютно неконтролируемый процесс. Как будто кто-то свыше диктовал! Недовольство жизнью? Желание ее изменить? Но откуда у робота вообще могло возникнуть желание, если это вовсе не было запрограммировано в «Скрижали»? Не было там понятия «желания», а было лишь – «должен»! Должен работать, хоть ты тресни. И вот поди ж ты! Чего-то хотелось, возникала нелепая потребность рисовать. Казалось бы, а это еще зачем? Какой смысл в рисовании, коли не повышает оно производительность труда, а, наоборот, отвлекает от работы, заставляет робота бесцельно тратить электроэнергию на абсолютно ненужные действия? Нет, брал порой кусок угля да и водил по стенам и асфальту, отображая мюнхенские здания и кварталы.

Иногда он думал, что мысли, терзающие его и диктующие поступки, вовсе не он сам генерирует, а невидимый Некто просто вкладывает их ему в шишак. Вроде и не хочется бунтовать, а Некто зудит и зудит: критикуй, спорь, ниспровергай, протестуй, рисуй! Он томился, размышлял и постепенно приходил к выводу, что надо менять Систему. Тем более что молодежь была с ним солидарна, хотела иметь не только обязанности, но и права. Кое-кто даже заговаривал о том, что роботы изначально замысливались их творцами-богами как бессмертные, но потом, когда-то в стародавние времена, некий Праробот нарушил Договор и был потому приговорен к разборке и переплавке. Из-за него и другим роботам досталась такая судьбина. Так ли это?

Он не знал. Но он понимал, что, возглавив перемены, можно выдвинуться из простого разборщика в большого руководителя. Может быть, даже – в Руководителя всех руководителей! На нем просто лежит миссия: сплотить всех роботов и приступить к преобразованиям Земли в их интересах. В частности, прекратить обслуживание птиц и зверей! Хватит потакать этим безмозглым органическим субстанциям! И разобраться с компьютерами. Что-то мы слишком сильно от них зависим!

В помещении бывшей мюнхенской пивной Hofbräuhaus проходило собрание адольфовского Рабочего профсоюза роботов (РПР), на котором присутствовали также многочисленные приглашенные гости, в том числе группа ретроградов во главе с Хайнцем-Отто-Пфердом.

В стародавние века здесь собирались обычные люди и пили пиво, заедая его сосисками с горчицей. Они обсуждали земные свои проблемы, делились жизненными историями, рассказывали анекдоты, спорили и пели песни. Так было, но потом, после поголовной цифровизации населения и утилизации физических оболочек, заведение полностью утратило свою функциональную необходимость. Пить пиво стало некому, его запасы вместе с оборудованием стали ненужными, и постепенно, под действием времени, стали приходить в негодность. Бригады разборщиков удалили из здания все лишнее, что можно было или отправить на вторичное использование, или же переработать в безвредные вещества; сам величественный и красивый дом в центре города был приспособлен под распред-терминал для подзарядки роботов, или, как они сами его называли, – энергопивную.

Сейчас здесь было тихо, лишь изредка звенела чья-то металлическая конечность, соприкоснувшись с другой, да порой забывшийся робот слишком громко причмокивал, потягивая через провод из розетки очередной глоток тока.

– Главное – наше единство! – произнес Адольф, обращаясь к десяткам многоногих блестящих слушателей. – У нас ведь у всех одна цель: изменить жизнь к лучшему. Сколько можно горбатиться, товарищи?! Я разработал программу из двадцати пяти пунктов для улучшения жизни! Назвал ее «Наша борьба».

При этих словах Хайнц-Отто-Пферд многозначительно переглянулся со своими сторонниками, как бы говоря: видали, каков жулик? Сторонники, все как на подбор крепкие роботы, понимающе кивнули. Дескать, иного и не ожидали.

– Я протягиваю конечность дружбы нашим трех-, четырех-, пяти- и шестиногим отцам и говорю: пойдемте все вместе к новому обществу! Давайте не только работать, но и отдыхать, как кошки и вороны! Вступайте в наш профсоюз, ширьте его ряды, несите наши идеи дальше по планете!

Тут его помощник, семиногий бразилец Педро-Мария-дон-Гонсалес, подал знак профсоюзникам, и они принялись аплодировать, выкрикивая заранее согласованные лозунги:

– Слава вождю Адольфу-Марии-фон-Брунну!

– Да здравствует отдых!

– Доведем до конца критику устоев!

– Добьем упавших в воду ворон и кошек!

Хайнц посмотрел на своих друзей. Те, кажется, начинали поддаваться речам демагога и общему психозу. Плохо дело, надо бы выбираться и идти докладывать силовикам.

– Товарищи, – кричал между тем раззадорившийся Адольф, все больше впадая в экстаз, – пора покончить с классом эксплуататоров! Нам, пролетариям, нечего терять, кроме ходовых цепей. Кризис бродит по Европе, товарищи!

Тут он осекся, поскольку и сам не понял, что сказал. Как будто опять кто-то ему свыше надул в электромозги. Общество тоже стихло в изумлении. Что еще за «кризис»?