Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)

Команда замолчала, в полном составе уставившись в потолок, хмуря брови и шевеля губами в безуспешных подсчетах будущего богатства. Девушки и Ружичка ничего такого делать не стали, им было, по большому счету, все равно, их зарплата пока вообще не оговаривалась.

— Доля… — пробормотал Бенни.

— Есть небольшой риск, да, — признал Датч. — Но мы всегда работаем с риском. И если он оправдается — то даже два процента от, скажем, десяти тонн золота…

— Два процента? — снова вскинулась Реви. От возмущения она привстала, потеряла равновесие и снова плюхнулась на продавленный диван, задрав длинные стройные ноги. — Датч, ты на старости лет совсем одурел. Мы берем на себя охрененную работу, подставляемся как малолетки, рыская по морю с дурацкой картой и ныряя в каком-то случайном месте — за два процента от выдуманной прибыли? При том, что могли бы взять любой другой заказ и получить небольшие, зато реальные деньги? Серьезно? — Она снова вскочила.

— В общем-то, нет, — спокойно сказал Датч. — Сядь.

— А я думал, она приседания делает, — с каменным лицом сообщил Ружичка. — Встала-села, встала-села. Очень полезное упражнение, особенно когда со штангой.

— Во-первых, я сказал не «два процента», а «даже два процента», — пояснил негр. — На самом деле, оговоренную часть я сейчас оглашать не буду, но она была вполне приличной. Но поскольку Реви права, и процент от ноля все равно составляет ноль, то не будем затрагивать эту тему до получения хоть какого-то результата. Как ваш работодатель, я счел предлагаемые условия приемлемыми.

— Между «приемлемыми» и «приличными» есть большая разница, — пробурчала Реви, уставившись в иллюминатор.

— Здесь мы подходим ко второму пункту, — продолжил Датч. — Этот наш заказ — не простой. Скорее, это что-то вроде вступительного взноса в организацию нашей всеобщей знакомой — уважаемой Балалайки.

— О чем речь? — заинтересовался Бенни. — Одно дело — отстегивать процент за защиту и покровительство, а совсем другое…

— Кажется, я слышал от нее словосочетание «полноправное партнерство», — задумчиво сказал Датч. — Эксклюзивное право на подходящие по габаритам транспортные перевозки «Отеля Москва», в первую очередь. Приоритетное право на любые другие заказы, в случае нашего согласия. За фиксированную плату, об отсутствии которой нам так отчаянно плакалась только что Реви. Не так уж похоже на упомянутый тобой «процент за защиту», а, Бенни?

Он обвел глазами притихшую команду.

— Я могу и ошибаться, но по-моему, мы заполучили себе отличный контракт.

***

По деньгам, конечно, мы с Датчем договорились. Нам, по большому счету, вообще зарплата не нужна была — до сих пор дома лежали и пылились деньги Балалайки, да еще то, что по пути в Роанапур прихватили, по дороге. Ну, не успеваем мы тратить, не успеваем, слишком много вокруг интересного, и везде надо успеть сказать свое веское слово.

Так вот, с деньгами вопросов у меня не было, но для порядка, мы с Датчем слегка поторговались, чтобы не выступать вызывающими подозрения беззвездными альтруистами и филантропами. Торговаться я люблю — в прежней жизни все продавцы на базаре начинали рыдать в голос, когда я входил — поэтому занимался этим с видимым удовольствием. Именно это, по всей вероятности, и усыпило бдительность черного здоровяка. Расстались довольными друг другом.

Датч, правда, настаивал на как можно более скором отправлении — дескать, у стен есть уши, поэтому тормозить не следует, отчего мы, посовещавшись, решили домой не возвращаться всей оравой, а отправить одного меня. На вашего непокорного слугу возлагалась почетная обязанность забрать всякое необходимое снаряжение, потому что поиски клада — это дело серьезное. Это вам не жук начихал!

— Это тебе не жук начихал, — наставительно сказала Алиса, закончив перечислять все ее вещи, которые мне следовало захватить из гостеприимного дома бабушки Бутракхам, включая красный пионерский галстук. — Это море. Или даже океан, я точно не помню. С таким не шутят.

— Отличное дело, — вкрадчиво сообщил я рыжей нахалюге. — Я, значит, буду там распинаться, нести на себе, сгибаясь под грузом тяжести, огромный груз, а вы тут будете отдыхать и роскошествовать, попивая ледяной дайкири в шезлонгах и постепенно утрачивая свою прекрасную физическую форму, в которую я когда-то влюбился без памяти. Нет в мире справедливости.

— Ничего, — жестоко отказалась Алиска, — помни, что любая тяжесть, которую ты будешь тащить — ничто, по сравнению, с гравитационным полем самой завалящей черной дыры в галактике. Вот где тяжесть, вот где силища! А у тебя — так, недоразумение какое-то.

Образованная она у меня.

— Так что, — торжественно заключила Алиса, — работай, товарищ! А мы тут, кстати, с девчонками пока порядок наведем, на катере, а никак не в шезлонгах будем прохлаждаться. Потому что сам видишь — грязища кругом, и запустение, ходить противно — а лежать тем более. Наведем тут порядок, да такой, что когда ты вернешься, то просто не узнаешь катер.

— Я возвращаюсь максимум через два часа, — вкрадчиво напомнил я.