Бесконечное падение

Смотрится довольно вульгарно… Да и ладно! Волосы оставляю распущенными, зато трачу полчаса на то, чтобы выделить дымчатым макияжем глаза. Вообще-то никуда не собираюсь, но почему-то хочется выглядеть выразительно. К тому же, старания по сборам оправдываются, как только я заканчиваю с макияжем, а в двери слышится стук, наряду с тихим маминым голосом:

— Жень, ты уже встала, да? Там к тебе гости.

Недолгая пауза разбавляется моим лёгким покашливанием. Горло саднит. Всё-таки не пошли мне на пользу прогулки по ночному городу в полураздетом виде.

— Да, сейчас спущусь… — отзываюсь негромко, открывая двери в комнату. — Доброе утро, мам! — обнимаю самую родную во всём мире женщину.

Наверное, вышло немного резковато, а может мама до сих пор помнит мой вчерашний срыв, потому что едва заметно хмурится, разглядывая меня, но уже вскоре с ласковой улыбкой обнимает в ответ.

— Доброе утро, дочь, — отвечает она, заботливо проводя по волосам. — Правда уже давно обед, но… Кто во сколько встал, да?

Папа всегда так говорил, когда я отсыпалась после ночных гуляний, поэтому новая невольная улыбка расплывается на моём лице с новой силой.

— Угу, — киваю довольно. Отстраняюсь от неё, вглядываясь в серые глаза, хранящие тень извечной печали. — А что за гости?

Вот теперь мама хмурится гораздо отчётливее.

— Сама посмотри, — отмахивается от меня, разворачиваясь по направление в свою комнату чуть дальше по коридору.

Этого вполне достаточно, чтобы я могла понять о ком речь. С тех пор, как восемь лет назад Артём стал причиной моего ухода из дома, она ни разу не произнесла его имя вслух, и вообще старается избегать любых разговор о нём. Даже в общении с соседкой напротив — матерью Рупасова, а они всё-таки близкие подруги.

— Ма-ам, — вздыхаю устало.

Останавливаю её, обнимая за плечи со спины, и заглядываю в лицо. Женщина продолжает хмуриться. Вот только меня это не устраивает. Не хотелось бы, чтобы она в который раз грустила.

— Всё хорошо, правда, — шепчу ей тихонько на ушко.

Она едва заметно кивает, хотя неодобрение на лице так никуда и не девается.

— Ты прости, что я вот так вот… — кается в свою очередь и мама.

Тон звучит слишком виновато. Моё сердце сжимается новым приступом боли.

— Я же говорю, всё хорошо, — перебиваю как можно беззаботнее.

Чмокаю её в щеку, крепче сжав в объятиях напоследок.

— Ты обед уже готовила? Тебе помочь? — добавляю, чтобы сгладить момент.

Мама качает головой в отрицании.

— Давно уже приготовила. Не оставлю же я Костю голодным… — напоказ ворчливо поясняет она. — А то пока ты проспишься, вечер будет.

— Ладно, тогда я с ужином тебе помогу, — продолжаю с улыбкой.

— И на ужин я тоже всё приготовила. У Светланы Владимировны юбилей, я туда пойду, вот и приготовила сразу, чтобы вы голодными не остались, — парирует мама, и, немного помолчав, добавляет нехотя. — Иди уже, а то ждёт ведь. Да и Костя где-то вот-вот должен вернуться, — вновь поджимает губы в неодобрении.

Большего мне и не надо.

— Я быстро, — предупреждаю, прежде чем оставить её одну.

Подхватываю свой мобильник, убирая его в карман брюк, и спускаюсь вниз, но в доме посторонних не наблюдается. Артём ждёт у ворот, облокотившись бедром о капот своей машины. Не могу не улыбаться, когда вижу его, потому что в руках он держит два больших бумажных стакана с кофе.

— Доброе утро, — здоровается первым Рупасов.

Одетый с иголочки в строгий чёрный костюм поверх белоснежный рубашки, он выглядит уже не столь беззаботно, как накануне вечером. К тому же проницательный взгляд синих глаз будто бы пробирается прямиком мне в душу, поэтому стараюсь смотреть не на мужчину, а на напиток, без лишних предисловий забирая себе порцию.

— Доброе, — отзываюсь вежливо. — Спасибо, — благодарю за принесённое.

На удивление, кофе достаточно горячий. С удовольствием поглощаю его, ожидая, когда нежданный гость озвучит причину своего визита. Вот только и он сам не спешит заговаривать вновь. Приходится нарушить молчание самой.

— Ты вчера быстро уснул, — озвучиваю первое, что приходит на ум.

Артём едва заметно ухмыляется.

— А ты быстро ушла, — звучит почти обвинением.

Становится не по себе. Не потому, что стыдно за свершённый поступок. Просто тема разговора сильно напрягает одним своим фактом существования.

— Брат мужа приехал, — напоминаю, стараясь, чтобы прозвучавшее не казалось оправданием, хотя самой кажется именно так. — Да и ночевать вне дома я не могу постоянно. Мама будет волноваться, — зачем-то вру в довершение.

Было бы проще высказаться напрямую, но внутри всё бунтует против подобного, словно что-то во мне всё же желает оставить пусть и жалкий, но хоть какой-нибудь шанс не возводить глухую стену между нами до конца. Знаю, что глупо и безрассудно с моей стороны, но… по-другому не выходит.

— И ключи ты тоже вернула, хотя я говорил тебе этого не делать, — продолжает Артём в таком же тоне.

Повторно наступившая пауза слишком тягостна, чтобы я могла терпеть её. Но и ответить мне нечего. Потому и молчу. Снова.

— Прогуляешься со мной? — дополняет Рупасов.