Бесконечность + 1

Было непохоже, что она расстроена или плачет. Финн сделал еще несколько шагов, но Бонни смотрела в другую сторону. Оттуда, где он стоял, Финн видел только изгиб ее скулы. На розовом пуховике не было никаких кровавых пятен. Она, похоже, просто любовалась видом, открывающимся с вершины горки, ничуть не боясь высоты.

Я просто скиталец по смертной юдоли,
Несущий с собою котомку-беду.
Но нет ни печали, ни страха, ни боли
В тех радостных землях, куда я иду.

Ее голос колокольчиком зазвенел над парком, и Финн ошеломленно отступил на шаг назад.

Там ждет меня милый отец у порога
Н люди, кого я любимыми звал.
Я просто скиталец в призоре у Бога,
Н близится мой грозовой перевал.

Он никогда не слышал эту песню. В церковь Финн не ходил, а его мать никогда не пела, если не считать мелодию из сериала «Веселая компания», да и то фальшиво. Пение Бонни звучало настолько по-другому, что не стоило и сравнивать. В этих словах, обращенных лишь к звездам и кронам деревьев, соединились тоска и благодарность, жалобный плач и хвала Господу. Песня эхом отозвалась у Финна в груди, и он невольно начал подпевать.

Сгущаются тучи, дорога все круче,
Но тихо сияет небесный приют,
Где царствует вечно один Искупитель
И ангелы песни другие поют.

Там нет ни печали, ни страха, ни боли,
Там встретит меня мой потерянный брат.
Я просто скиталец по смертной юдоли,
Не знающий больше дороги назад.

Последняя нота повисла в воздухе на целых пять секунд, и Финн вдруг понял, что задержал дыхание, и сказал себе, что именно из-за этого у него сдавило грудь, а на глазах выступили слезы. Ему хотелось, чтобы Бонни спела еще. Но, очевидно, на сегодня это был единственный номер. Она опустила голову, села на верхней площадке горки и вытянула ноги вперед, словно готовясь съехать вниз.

Теперь свалиться от неожиданности ей не грозило: она крепко сжимала металлические поручни по бокам и даже не обернулась, когда Финн подошел ближе. Похоже, она даже не подумала, что ее маленький концерт в парке мог кто-то услышать. Финн обошел горку, остановился внизу и поднял взгляд на Бонни.

Она ахнула и удивленно заморгала, на мгновение решив, что он ей почудился. А потом улыбнулась, словно рада была его видеть. Точно такая же улыбка расцвела на ее лице, когда Финн пообещал, что дождется ее из парикмахерской. И когда он сообщил ей, что придется ночевать в «Блейзере», пережидая метель. И когда сказал Шайне и ее девочкам, что подвезет их домой. И вот теперь Бонни точно так же улыбалась ему, сидя на вершине горки, как будто в этом не было ничего странного, как будто она не угоняла у Финна машину и не заставляла его гнаться за ней через два штата. Бонни улыбалась. Эта улыбка осветила ее лицо, и он тут же простил ее. Мгновенно. Финн больше не злился, не боялся и не мечтал придушить ее, связать и сдать полиции. Все эти помыслы исчезли, растаяли, как снежинки на губах.

В час ночи, в последний четверг февраля, Финн, стоя посреди холодного пустого парка в Сент-Луисе, понял: он ни на что не променял бы это мгновение.

– Привет, – сказала Бонни.

– Привет. – Черт, он и сам не смог сдержать улыбку. Финн покачал головой, признавая поражение. – И что мне, черт возьми, с тобой делать?

– Для начала можешь отойти в сторону, чтобы я скатилась с горки. – Она подмигнула.

Он не пошевелился, поэтому Бонни отпустила поручни. Финн ожидал этого. Она с восторженным возгласом полетела ему навстречу. В последнюю секунду он все же сделал шаг в сторону, чтобы не получить каблуками по ногам, но Бонни все равно влетела в него на всей скорости, и Финн, успев подхватить ее, повалился навзничь. Падать на детской площадке было почти не больно. Он распластался на резиновом покрытии, а Бонни рухнула на него.

– Говорила же, отойди. – Она засмеялась, глядя на него сверху вниз.

Шапочка и так уже почти сползла с ее головы, поэтому Финн протянул руку и стащил ее совсем. Бонни тут же принялась приглаживать волосы, явно обеспокоенная, что наэлектризованные пряди встали торчком. Финн принялся ей помогать – не потому что с волосами было что-то не так, а потому что ему очень хотелось к ней прикоснуться.

∞

Он не обнял меня, не прижал к себе. Его губы были так близко, но я не смела пошевелиться. Не потому что не хотела, а потому что боялась, что Финн вдруг очнется, стряхнет с себя пелену неведомых чар, оттолкнет меня и бросит здесь.