Бесконечность I. Катастрофы разума

— Будешь праздновать победу? — осведомилась Ксения, пытаясь выиграть время. — Дай угадаю, сейчас начнёшь читать нотации о бесполезности моей попытки тебя остановить.

— Нет, просто тебя убью, — сообщила охотница.

Такой вариант Ксению совсем не устраивал, поэтому она со всех сил засадила противнице ногой в живот. Охотница покатилась по стреле крана и пока поднималась, упустила время. Ксения, неудовлетворившись местом боя, перепрыгнула назад на террасу гостиницы и стояла, улыбаясь своей удаче.

Ничего, подумала она, никто и не говорил, что будет легко. Она всегда знала: сильный выживает, благородный преодолевает.

* * *

Алин снизила конвертоплан до минимально допустимой высоты, стараясь при этом уворачивать машину от петард. Они попали в настоящий бедлам. Сквозь иллюминаторы были хорошо видны толпы бегущих людей, которые бросались в разные стороны, спасаясь от несущегося по площади пожара. Огонь был такой силы, что пламя вздымалось на несколько этажей вверх, с такой скоростью и с такой температурой, что окна окаймлявших площадь зданий вдавливались внутрь, а стекла разлетались в мелкий бисер.

Все, что может случиться плохого, случится, решила Кристина.

Девушка не знала всех подробностей тех событий, которые здесь произошли, но могла себе представить.

Иногда воображение было не очень хорошей вещью. Пламя пожара хорошо освещало гостиничный пентхаус, и в свете огня можно было разглядеть две фигуры. Они боролись насмерть.

Девушка прикусила губу. Она опоздала.

— Бесполезно, — прокричала Алин, щелкая выключателями, словно бы прочитав взгляд Кристины, направленный на балкон, — к гостинице не подобраться! Слишком высокая температура, мы просто развалимся! Жаль, что мы не на V-22 сидим, вот тот выдержал бы!

— Учтем на будущее, — ухмыльнулся Штильхарт. Кристина кивнула.

— Ладно, — бросила она, — бесполезно здесь кружить. Мы достаточно близко. Штильхарт и я сделаем всё сами. Держи конвертик в приделах досягаемости.

Авонамйелус кивнула, сбрасывая десантный трос.

— Я говорила, что у меня плохое предчувствие? — спросила она.

Кристина широко улыбнулась, хватаясь за трос.

— Безусловно, ты упоминала об этом, но мы должны сделать то, что правильно. Нужна будет эвакуация, так что будь на связи.

Девушка сделала глубокий вдох и прыгнула на угарный плавящийся воздух. Штильхарт прыгнул следом.

* * *

Кристина опустилась по тросу на выжженный участок асфальта между двух каких-то баррикад. В нос сразу ударил горелый смрадный запах. Она не успела сделать и шага, как возле левого уха раздался хлопок. Девушка рухнула вниз и почувствовала, как с носа на губу упала капля чего-то соленого. Некоторое время она созерцала тысячи бегущих ног, пока вовремя не сообразила, что её просто затопчут, и, перекувырнувшись, отползла к каким-то ржавым бакам, из которых шёл густой дым.

— Уходите оттуда, барышня! — раздался голос. Кристина увидела молодого человека среднего роста в форме спецназа, державшего в одной руке разбитый шлем, а в другой АКМ.

Вставая и пошатываясь, Штильхарт нащупал в кармане куртки удостоверение. Молодой спецназовец нехотя козырнул. Вероятно, он уже совсем плохо соображал, потому что даже не обратил внимание на иностранное удостоверение.

— Доложите ситуацию, сержант! — сказал Флориан.

— Какая ситуация! — огрызнулся сержант. — Кто-то начал стрелять сверху, а эти бандерлоги на нас поперли! Смели нас и повалили в гостиницу, а кто-то ниже, по университетскому проспекту. Вот такая вот ситуация! Так что мой совет, убирайтесь отсюда, пока целы!

— Нет! — крикнула Кристина. — Нет! Соберите всех бойцов, каких сможете, сержант, нам нужно проникнуть в эту проклятую гостиницу. Иначе этот бунт не унять!

Сержант с полминуты колебался, потом козырнул и стал кричать приказы разбегающимся сотрудникам.

Площадь продолжала плавиться от пожара. Сколотив небольшой отряд, они двинулись к почерневшему зданию гостиницы.

Удивительно, подумала Кристина, десять дней назад она была в этой самой гостинице, но ничего из того, что она тогда здесь видела, теперь не было. Ни красивых зеркальных дверей, они были проломаны и разрублены, ни картин и портьер в холле. Ничего. Только смрад, огонь и липкий страх, пробиравший любого, кто попадал сегодня в это место.