Бесконечность любви, бесконечность печали

-      Надеюсь. Главный редактор - женщина строгая, но к беременным благоволит. Сама когда-то с трудом выносила ребенка.

-      Это хорошо, что начальница понятливая. Ты где собираешься на учет становиться?

-      Пока не знаю. Не решила.

-      Тогда не торопись. Я решу, куда лучше, и позвоню. Но если что не так - сразу ко мне. Договорились?

-      Договорились, - кивнула Катя. - Спасибо!..

...Едва проснувшись, Вадим включил ноутбук. На мониторе тут же появилось on-line табло аэропорта Франкфурта: сегодня воздушная гавань работает в штатном режиме. Замурлыкав что-то под нос, Ладышев поспешил в ванную. Чувствовал он себя прекрасно, забастовка у персонала аэропорта закончилась, и уже сегодня можно вернуться в Минск.

За почти три недели он сильно соскучился и по дому, и по работе. Пора давать жизнь новой идее, которая за время лечения обрела форму продуманного бизнес-плана. Кое-какие пункты, конечно, придется подкорректировать. А еще Ладышев остро нуждался в консультациях компетентных лиц, но это разговоры из разряда «не по телефону» и даже «не по переписке».

Вылететь домой он был готов еще неделю назад, однако многое останавливало. Во-первых, недолеченная болезнь, которая давала о себе знать быстрой утомляемостью и слабостью. Во-вторых, Хильда. Поселив Вадима в опустевшей после смерти супруга квартире, она, казалось, ожила - нашла новый объект для заботы. Готовила завтраки, обеды и ужины, возила в госпиталь на обследования, процедуры. И всячески противилась отъезду подопечного, находя все новые предлоги.

...Накануне, прекрасно понимая, что ее гость все равно улетит, Хильда использовала последний шанс и настояла на визите к доктору. Рекомендации были ожидаемы: рано еще приступать к работе, желательно пройти реабилитацию, санаторно-курортное лечение, повторное обследование и т.д. Но Вадим к подобным советам остался глух. Вернее, улыбаясь, соглашался с доктором, благодарил и все же твердо заявил: завтра летит домой.

И объяснил почему. Так уж он устроен: лучшее лекарство для него - дело, которое наиболее стимулирует организм к выздоровлению. А расслабленное времяпровождение, напротив, ему только вредит: в голову лезут всякие досадные мысли, заставляют копаться в прошлом, зацикливаться на ошибках. Все это прямой путь к депрессии, а не к исцелению. У него есть свой рецепт, проверенный годами: проснулся, сделал физзарядку, наработался за день до изнеможения, пришел домой, упал в кровать и уснул. Лучшего снадобья для таких, как Вадим, природа не придумала.

Доктор выслушал его и пожал плечами: вам решать. Ну а Хильда всю обратную дорогу молчала, как и Вадим. Оба размышляли.

Что ж, ей придется смириться с его решением. Он самостоятельный человек, дома его ждет родная мать. За здоровье можно не беспокоиться - благодаря усилиям врачей и крепкому организму болезнь отступила, и если уж осталось за что тревожиться, так это за душевное состояние Вадима. Живя в одной квартире, Хильда замечала: часто на его лице проскальзывали гримасы душевной боли, глубокая тоска в глазах, подавленность. Чувствовала, сколько он прикладывает усилий, чтобы за улыбкой скрыть свое состояние.

Оживал и преображался Вадим лишь тогда, когда включался в работу над новым проектом. Работа для него действительно спасение, с этим легко можно согласиться. Именно так были устроены и Мартин, и погибший сын. Да и ее, признаться, после смерти близких удерживали от депрессии только заботы благотворительного фонда.

Что мучило Вадима, она могла лишь догадываться. Скорее всего, нечто глубоко личное. Возможно, разочарование в любви...

«Надо как-то помочь ему вскрыть нарыв в душе, дать выговориться. Но как? - ломала голову Хильда. - Общительный и дружелюбный, он редко позволял себе подобные откровения даже с Мартином».

Вадим же думал о том, насколько привязался к Флемаксам, как ему не хватает рано ушедшего Мартина, как жаль Хильду. Стройная от природы, за последние месяцы она еще похудела, как-то скукожилась и, уходя в свои мысли, порой напоминала ходячую тень. Вот и сейчас ведет машину, о чем-то сосредоточенно размышляет, а у него сердце сжимается: завтра он улетит, и она снова останется одна.

«Надо как-то ее утешить перед отъездом», - отстраненно рассматривал он мелькавшие за стеклом пейзажи.

Почти каждый вечер перед сном они беседовали у камина: философствовали, вспоминали поездки в разные страны, веселые моменты, делились впечатлениями, забавными историями. Старались говорить только о хорошем, поднять друг другу настроение, поддержать. Вот и в последний вечер после ужина они присели у камина, и Хильда вдруг начала разговор с предложения помянуть мужа, сына, а затем перешла на историю своей семьи.

Когда-то ее мать, будучи девочкой, обиделась на старшую сестру и порезала белое свадебное платье ее любимой куклы. Остыв от обиды, она испугалась наказания и не решилась признаться в содеянном. Вина пала на младшего брата, которого и наказали.