Бесконечность любви, бесконечность печали

Потюня опустил голову. Катя права: он и так ничего не успевает, голова идет кругом от всяких обязательств. Заскочил в редакцию - фотки слить для репортажа, а дальше - все время расписано: погулять с младшим, пока его мамка будет в поликлинике, встре­титься с будущими заказчиками-молодоженами, показать работы, обсудить фотосессию. Две свадьбы в следующем месяце наклевы­ваются, а это как минимум оплата путевки в летний лагерь для среднего сына. Еще требуется обновки купить: растут отпрыски как на дрожжах. Хозяева съемной квартиры попросили плату на два месяца вперед, иначе пригрозили поднять цену. Машина еле тянет, а на новую никак не получается накопить... К сожалению, деньги в этом мире никто не отменял и не скоро отменит. Хорошо хоть старший сын за ум взялся, захотел поработать летом. Теперь надо думать, куда пристроить.

- Только сегодня в Ждановичи тебя все равно отвезу я. И не со­противляйся. Пожалуйста, пожалей мою совесть, - попросил Веня.

- Хорошо, пожалею, - Катя застегнула сумку. - Я поеду сама, а ты со спокойной совестью - следом. Нечего тебе обратно возвра­щаться за машиной, время тратить. К тому же на любом участке дороги можно спокойно развернуться и поехать куда надо. И не спорь, бесполезно, - произнесла она таким тоном, что ему остава­лось только подчиниться.

- Не буду, - Веня вздохнул. - Только если ты сейчас же объяс­нишь, кто тебя так довел. Это не любопытство. Просто я должен быть уверен: с моей боевой подругой ничего не случится ни по до­роге, ни дома вечером. Кстати, как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - успокоила она. - Поехали.

- Сначала ответь, что за сволочь тебе звонила? - не сдавался Веня.

- Ладно, в лифте расскажу, - выходя из редакции, нехотя пообе­щала Катя. - Пойдем... Только кто звонил - не скажу, много чести для этой дамочки, - продолжила она, нажимая кнопку вызова ка­бины.

- И что сказала?

- Ладышев женится, - стараясь сохранить спокойствие, сооб­щила Катя.

- На ком? - выпучил глаза Веня. - Да ну, не может быть! Такие, как он, не женятся. Разве что по расчету, ради бизнеса, - добавил он, пытаясь то ли опровергнуть новость, то ли подтвердить.

- Возможно, - неожиданно согласилась Катя. - Есть одна чинов­ница по фамилии Балай. Выгодный для него пост занимает. На ее дочери и женится.

- Тогда точно по расчету. Выходит, он сволочь?

Ну почему? Если по уму - то он не сволочь. Есть резон. Вот только...- она сделала паузу, - ...одного не знает: когда-то именно Балай уговорила меня написать ту статью.

- И ты ничего ему о ней не рассказала?! - Веня был ошарашен. - Хотя бы в статье на нее намекнула... Катя... Ты с головой дружишь?

- А как я смогу доказать? - усмехнулась она. - Кто поверит? Те­перь и подавно сказали бы: захотела жениха отбить, специально вылила грязь на будущую тещу. К тому же чиновница: газете толь­ко очередного суда не хватает... Да и, как ни крути, вина за публи­кацию статьи только на мне.

- Катя, ты не права. Это не грязь. Это называется «раскрыть гла­за на правду».

- И кому она нужна? - посмотрела на него Катя. - Пусть живут... Я хочу лишь одного: поскорее забыть ту историю. Так что ты ока­зался прав: кое-кто для меня сегодня умер, - заключила она уже на ступеньках. - Считай, плакала я... на похоронах... Тепло-то как! - Катя вдруг улыбнулась, подставив лицо солнечным лучам. - Если не передумал ехать - догоняй. Дома есть чем подзаправить эскорт, - пошутила она, направляясь к машине...

Нервно одергивая халат, Валерия Петровна спустилась на этаж, быстрым шагом дошла до туалета, расположенного в темном за­кутке коридора, ведущего в терапевтический корпус. Медперсо­нал, а уж тем более сотрудники администрации заглядывали сюда крайне редко: и далеко, и тесно, и не по рангу. Санузлом в основ­ном пользовались санитарки, о чем свидетельствовали сохнущие на батарее тряпки, пустые ведра и швабры в углу. Место укромное, позволявшее вдалеке от чужих глаз спокойно привести себя в по­рядок. Тем более в конце рабочего дня.

Первым делом Лежнивец вытащила из сумочки зубную щетку и зло и неистово принялась чистить зубы. Была бы возможность, с удовольствием приняла бы душ. Отнюдь не из-за весенней жары: сделать так хотелось после каждой встречи с Обуховым - потным, липким, неприятным до омерзения, до тошноты.

«Совсем оборзел! - негодовала она, брезгливо сплевывая в ра­ковину. - Награды, видите ли, захотел здесь и сейчас. Нет чтобы результата дождаться... Как же я его ненавижу! Не хочу ни повы­шения, ни этого мерзкого типа... Боже, Лера, до чего ты докати­лась? В строительной пыли, среди старой мебели... Готова убить его в такие минуты, удавить, рука бы не дрогнула!.. Как только закреплюсь на новом месте, я его уничтожу... Но первым делом я уничтожу Вадима! - злорадно усмехнулась она отражению в зер­кале. - И журналистку за компанию! «Не звоните мне больше», -передразнила она. - Да больно надо! Не захотела помочь - свое по­лучишь! Но оставим ее на десерт... На первое - Ладышев! Развели с Балай семейственность...