Бесконечность любви, бесконечность печали

- Забрала диск? - первым делом спросил он.

«Черт!» - Лера словно споткнулась.

О диске-то она забыла!

- ...Пока нет, только сумму обговорили, - соврала после неболь­шой паузы.

- Сколько?

- Не по телефону. Как ты понимаешь, таких денег с собой не ношу. Не забудь: расходы пополам.

- Может, я с ним сам встречусь? - занервничал Обухов.

- Исключено. Предупредил, что будет иметь дело только со мной.

- Ладно. Я позже позвоню.

По тону не понять, рад он или не рад тому, что дело почти ре­шено.

«Гад! Деньги как от сердца отрывает, - Валерия презрительно скривилась. - Заполучу диск - будешь все мои желания бесплат­но исполнять, золотая рыбка!.. Вот только как этот чертов диск забрать у Вадима? Придется блефовать - убедить Юрия, что он уже у меня. А как он правду узнает? Не станет же ему сам Ладышев названивать и предлагать: будьте добры выкупить у меня диск с пикантной информацией про вас! Да, так и сделаю, - решила она, поднимаясь по ступенькам в приемный покой. - Дался ему этот ребенок!.. - скривилась она досадливо. - Нет его!..»

13

К больнице Клюева Ладышев подъехал только к пяти. Пока добрался до Острошицкого Городка, пока нашел дачу Лежнивца, пока беседовали, прошло немало времени.

Как он и предполагал, хозяин дачи встретил нежданного гостя с большой подозрительностью и, увидев в его руках историю родов умершего сына, не смог скрыть боли: зачем ворошить прошлое?

Ребенок умер почти сразу после рождения - точка. Супруга тогда тоже находилась в ужасном состоянии - и моральном, и физиче­ском. Дабы не травмировать ее психику еще сильнее, он согласил­ся не забирать тельце младенца из больницы, чтобы похоронить его, и за это ругает себя всю жизнь. Неправильно поступил, не по-человечески.

В конце концов Лежнивец совсем расчувствовался и внял просьбам гостя взглянуть на страницу, где размашистым почер­ком было выведено: оба родителя отказались от больного ново­рожденного ребенка.

Хозяин не мог скрыть недоумения: да не писал он никакого от­каза! И никто ему этого не предлагал. Он прекрасно помнит, как все произошло. Роды у Валерии случились преждевременные, скоротечные, а он в это время был в длительной командировке в Казахстане и с ней общался исключительно по телефону. Супруга, чтобы его не расстраивать, когда звонила, ничего не сказала про неудачные роды. Уже по возвращению сообщила, что младенец, к несчастью, умер, и он, Петр, даже не увидел сына.

Потом Валерия его же постоянно попрекала: мол, не уехал бы - все могло сложиться по-другому. Вот только как он мог отказать­ся и не ехать, если решался вопрос государственной важности? Да и по срокам еще было в запасе несколько недель, он это хорошо помнит.

- Как такое могло произойти? Кто посмел за меня решать судь­бу моего ребенка?! - занервничал он.

Да так занервничал, что Вадиму пришлось повременить с глав­ным вопросом: чей все-таки это был ребенок? - и срочно оказы­вать помощь немолодому уже человеку, искать лекарства в шкаф­чике, отпаивать каплями. Наблюдая за Лежнивцом, искренне переживавшим открывшиеся подробности давней истории, Ва­дим убедился воочию: Лера тогда ухитрялась обманывать их обо­их и дурачит до сих пор. Так что Петра, конечно, жаль.

И все же Лежнивцу предстояло еще одно испытание - узнать, что биологическим отцом ребенка, скорее всего, был не он... Во многом это подтверждало и объясняло поведение самой Валерии. К тому же по всем медицинским нормам ребенок родился вполне доношенным, на тридцать девятой неделе беременности, что чет­ко зафиксировано в медицинской карте.

Не ожидавший такого поворота событий Лежнивец был глубо­ко потрясен и надолго замолчал.

Потом нашел в себе силы спро­сить:

- А кто же тогда отец?

- -Я.

- Лежнивец недоверчиво взглянул на собеседника. Вадиму ниче­го не оставалось, как посвятить его в свою историю. Трудно ска­зать, для кого из мужчин открывшаяся правда оказалась горше. Для одного она стала настоящим фиаско - печальным финалом целой цепи жизненных ошибок, а для другого... Для Ладышева, несмотря на всю горечь, открывала новую главу и давала зыбкую надежду, что ЕГО ребенок не умер.

- Осмысливая ситуацию, в город Вадим возвращался на полном автопилоте. Эмоциональное напряжение достигло пика, и, что бы он ни делал - отвечал на звонки, вел машину, все происходило на уровне отработанных рефлексов, автоматически. Лишь один момент вернул его в реальность: петляя по больничному двору, он вдруг натолкнулся взглядом на знакомый автомобиль и, поровнявшись с ним, словно споткнулся, нажав на тормоз.

- «Катя... Где-то здесь?.. - осмотрелся он по сторонам, но никого даже отдаленно ее напоминающего не увидел. - Что Катя может здесь делать? Странно, разве она в Минске, а не в Германии с Ген­рихом?..»

- Стоило ему вспомнить о Кате, о Генрихе, как в груди защемило, стало трудно дышать. Пришлось опустить стекло, глотнуть свеже­го воздуха. Немного полегчало. Отпустив тормоз, он продолжил движение, вглядываясь в фигуры шедших навстречу людей, дое­хал до роддома, остановился, заглушил двигатель.