Бесконечность не предел (сборник)

– Настоятельно советую больше никуда не ходить. Те молодые отморозки вряд ли связаны с Охотниками, но лучше держаться от них подальше. – Дан похлопал Прохора по плечу. – Ну я побежал. А то Лера заждалась уже. Сказал, на минутку, а тут такое.

* * *

Поздно ночью, когда Устя уснула, свернувшись клубочком, Прохор попробовал мысленно «докричаться» до «родича», промучился полчаса и разочарованно повернулся на другой бок, смежив веки. Усталость навалилась как горная лавина, похоронив мысли, надежды и ожидание нового знания. А через минуту в голове зазвучал знакомый мыслеголос:

«Не спишь, братик? А то поговорим позже».

«Нет-нет, – ожил он, приподнимаясь, но тут же лёг снова, так как Устя рядом зашевелилась, поворачиваясь к нему лицом. Он коснулся её плеча, успокаивая. – Погоди секунду, я… не один».

«С ней?»

«Она засыпает».

«Поздравляю. Если, конечно, есть с чем. Я уже понял, что ты с Устиньей. Давай я всё-таки приду позже».

«Мы завтра улетаем в Россию, так что до утра я совершенно свободен».

«Пятачок был свободен до пятницы».

«Что?»

«Вспомнил мультик о Винни-Пухе».

«Я мультики не смотрю».

«Зря, наши российские весьма полезны, а главное душевно необходимы. Что ты хотел спросить?»

«У меня много вопросов».

«У меня тоже есть о чём спросить тебя».

«Ты пришёл, ты и задавай».

«Хорошо, выясним главное. Слежки за собой не заметил?»

«Слежкой занимается Дан. К тому же мы в Норвегии… – Прохор вспомнил инцидент в ресторане отеля. – Хотя и здесь проявляются напряги. Только что к нам в ресторане пристали пьяные земляки».

«Какие земляки?»

«Туристы из России».

«Представь».

«Что?»

«Рассказывать долго, представь в воображении, я считаю».

Прохор послушно вообразил сцену в ресторане.

«Понял, похоже на обычное хамство наших соотечественников, быдла с перстнями и цепями хватает везде. Хотя ты круче, чем я думал, если вцепился в бутылку».

«Сам понимаю, что драку затевать не стоило. Просто эти уроды могут кого угодно довести до греха».

«Не знаю, учись выдержке. Как говорится: не доводите меня до греха, только укажите дорогу. Единоборствами ты не занимался?»

«Делать мне нечего».

«Понял. Прошу тебя не первый раз, будь повнимательней, советуйся с Даном, если хочешь проявить инициативу. Больше ничего тревожного не помнишь?»

«Вроде нет».

«За меня они взялись всерьёз, придётся, наверно, искать новое убежище, это уже под подозрением. Срочно нужен ДД, буду искать».

«Ты уверен, что он поможет?»

«Не задавай пустых вопросов. Что ты хотел спросить?»

«Расскажи поподробней о ДД».

«Математик, у нас он академик РАЕН, путешественник по числомирам, один из первых адептов формонавтики. В других реальностях он может быть кем угодно. Кстати, мы с тобой в других мирах образуем такую диаспору, что диву даёшься».

«В каком смысле?»

«Мы математики только в трёх превалитетах, в остальных Прохоры Смирновы врачи, писатели, философы, судьи, инженеры, охранники и даже рабочие».

«Что значит – даже?»

«Я имею в виду, что не все мы имеем высшее образование. Охраннику зиндана оно просто не нужно. А в сто семьдесят седьмом числомире Прохор – художник».

«Здорово! Творческая личность. У нас неплохая родовая линия!»

«Не кичись этим ни перед кем, нам просто повезло. Да и не главное – кто чего достиг, главное – какой это человек, добрый или злой, душевный или чёрствый. Я тоже не ангел, но в тебе больше негативного».

«Это почему?» – озадачился Прохор.

«Потому что твоя мягкотелость мешает тебе на протяжении всей жизни».

«Много ты знаешь».

«Знаю!»

«Откуда?»

«У тебя на черепе написано, что ты за человек. Вернее, под черепом».

«Ты копался в моей душе?» – возмутился Прохор.

«Не в душе – в памяти, но тут уж ничего не поделаешь. Не переживай, я никому не расскажу… о себе самом. Вопросы ещё есть?»

Прохор помедлил, испытывая неловкость, раздражение и неприязнь. Его память хранила немало такого, о чём он предпочёл бы забыть.

«Не злись, – примирительно сказал Прохор-11, – я посмотрел только самое необходимое».

«Тебе было бы приятно, что в тебе кто-то копается, изучает память?»

«Абсолютно с тобой согласен. Но это уже произошло. Если тебе будет спокойней, могу сбросить тебе все „файлы“ моей памяти».

«Благодарю покорно, я не любитель копаться в нижнем белье. Сколько раз ты выходил в… э-э…»

«В „матрёшку“? Не сосчитать, больше полусотни».

«И везде мы одинаковые?»

«Что ты имеешь в виду? Прохоры Смирновы есть во всех числомирах, но они разные – по жизни, по судьбе, по образованию».

«Я имею в виду человека вообще. Он везде человек?»

«Во всех превалитетах, которые я посещал, человек как разумное существо оставался человеком. Но я не забирался глубоко в Бездны, существует опасность не вернуться. Самый крайний превалитет, в котором я был недавно, образован числом 10000».

«Мириадой».

«Это уже глубоко, но и там люди живут практически так же, как и мы, если не учитывать текучесть и изменчивость форм объектов».

«Не понял».

«Вещи там меняются чуть ли не от мысли человека, хотя воспринимается это как обычное явление. Всё дрожит и деформируется, как мыльная пена под дуновением».

«Что ты там делал?»