Бесконечность не предел (Трилогия о числонавте Прохоре Смирнове)

Не успел Тихомиров отдать команду «под люк», что означало всплытие лодки под обрез рубки с выходным люком, как послышался нарастающий свист, и над акваторией залива вблизи острова Гили Траванган показался военный самолёт.

— Небо! — подал голос оператор наблюдения.

Компьютер, обрабатывающий всю получаемую системами ориентации информацию, выдал изображение самолёта.

Это был штурмовик филиппинских ВВС «Торнадо», поставляемый Великобританией, и по тому, как хищно он нырнул к воде, стало ясно, что послан штурмовик с той же целью — уничтожить ту самую «группу специального назначения».

— Крепко насолили им наши парни, — хмыкнул старпом, абсолютно не представляя истинного положения вещей.

— Зенит! — скомандовал Тихомиров.

— Есть зенит! — отозвался начальник боевой части, активируя зенитно-ракетный комплекс «Скальпель».

— Обзор?

— В пределах двух миль никого.

— Спутники?

— Полчаса в нашем распоряжении.

— Всплываем!

Лодка начала подниматься вверх.

«Торнадо» вернулся, сделал круг над мини-субмариной.

Тихомиров вспотел, чувствуя, что опаздывает с решением.

— Пуск!

Всплывающий «Туман», способный стрелять на полном ходу, выпустил зенитную ракету, которой были доступны и более маневренные и скоростные цели.

Но за несколько секунд до уничтожения самолёта произошло нечто необъяснимое: он изменил форму!

Капитан Тихомиров не поверил глазам.

Хорошо видимый силуэт палубного штурмовика, прозванного «горбатым» за характерный абрис, вдруг превратился в нечто, напоминающее крест! Стреловидные крылья самолёта раздались в стороны, становясь похожими на огромные крылья первых самолётов начала двадцатого века, корпус из приплюснуто-овального стал прямоугольным, кабина тоже изменилась, стала гранёной. И больше Тихомирову ничего не удалось разглядеть, «Скальпель» нашёл цель.

Раздался взрыв! Изменённый неведомой силой штурмовик, не успевший ни разу выстрелить, развалился тучей обломков, огня и дымных струй, которая вонзилась в воду, не долетев до мини-подлодки полусотни метров.

Обалдевший от увиденного старпом посмотрел на капитана круглыми глазами.

— Что это было?!

— Поднять группу на борт, — распорядился Тихомиров, приходя в себя, не обращая внимания на помощника. — Мини-подлодку потопить! Аллюр два креста! У нас всего несколько минут.

Матросы бросились выполнять приказ.

Глава 4 Из бесконечности

Метафизика смерти

Отдыхать, создавая с помощью воображения и воли острова или, как говорил ДД, квазиустойчивые числорезонансы, требовалось всё чаще, и наступил момент, когда даже самый сильный из «ладьи душ» — Прохор-11 — почувствовал, что силы его иссякают.

Уже давно сомлели Прохор-2 и Юстина (это казалось удивительным, потому что в физической реальности одиннадцатого числомира она была гораздо решительнее и энергичнее Прохора), восстанавливаясь в краткие моменты отдыха, «ладьёй» управляла теперь только сдвоенная воля Прохора и Усти, а впереди так и не выплыл из мрака спасительный «свет в конце тоннеля» — мир явленный.

Навь не отпускала «танатонавтов».

Мир Нуля казался бесконечным, полным неведомых тайн, страхов, ужасов, бед и горя и непередаваемого ликования, недоступного простым смертным.

«Мы… умираем…» — прилетел печальный голосок-мысль Устиньи.

«Мы ещё живы! — возразил Прохор-11, которому давно хотелось перестать сопротивляться и блаженно уснуть. — Нас ищут, я знаю! Давай отдохнём».

«Давай…»

Остров свалился «сверху», как астероид из космоса на Землю.

Это был странный остров, сформированный двумя разными фантазиями и двумя разными пси-энергиями — Инь и Ян, мужской и женской.

Он корчился, раздираемый противоречиями, рос и уменьшался, как гора мыльной пены, а его пейзажи менялись как узоры калейдоскопа: был берег озера — стал пустыней, которая тут же, застыв на миг, превращалась в зелёные поля.

Прохор напрягся, пытаясь затормозить, замедлить калейдоскопическое мелькание острова, и это ему удалось.

Мерцание пейзажей стало плавным, а сам «астероид» достаточно плотным и устойчивым.

Выбрав кусок тверди покомфортнее: берег реки, густой перистый кустарник, жёлтый песок, блекло-голубое небо, — заметно «похудевший» «ковчег» приземлился на травяной холмик у реки.

Очнулся Прохор-2.

«Где мы?»

«Всё там же», — ответила Устя.

Их призрачные тела, сформированные памятью Прохора-11, стали видны отчётливее.

«Осторожнее, держитесь друг за друга», — предупредил он, сам в свою очередь прижимая к себе ослабевшее «тело сознания» Юстины.

«Не учи учёного», — строптиво огрызнулся Прохор-2.

Впрочем, его строптивость говорила о том, что «порох в пороховницах» у него ещё не закончился.

«Что это за пастушеская идиллия?»

Словно отвечая на его мысль, пейзаж изменился.

Лес, кустарник и река исчезли, вместо них проросла улица в окружении мрачных готических храмов, булыжная мостовая, странные будки на тротуарах, небо полиловело и покрылось несущимися серыми струями облаков.

«Осторожнее с мечтами, — недовольно помыслил Прохор-11. — Не топчи наши с Устей грёзы. Нам нужен отдых, а не экспрессия в духе Сальвадора Дали».

«Я не понимаю, где мы».