Бесконечность пустоты

Ну, надо же, какой тихий голос. Святая невинность. Мне так сильно хотелось причинить ей боль, что внутри все скручивалось в тугой комок. Я встал, подошел к ней и рывком поднял на ноги. Она совсем не сопротивлялась. Ну, давай же, среагируй. Ударь меня что ли. Обругай. Дай мне повод. Я впился в ее губы со звериной жестокостью, почти что кусая их до крови. Снова абсолютная покорность. Мои руки уже шарили в вырезе ее платья, теребя эту совершенную грудь, с напрягшимися сосками. Сука! Толкни меня. Почему ты так дышишь, будто мои действия доставляют тебе удовольствие? Все это брехня. Каждый раз, позволяя трахать себя, ты просто притворялась. Сначала один сынок Князя, потом – второй. Разница невелика. Я посадил ее на стол, задрал платье и, отодвинув край трусиков, рывком вошел внутрь. Она застонала, путая все мои чувства – злость, бешенство, расхераченную любовь, боль и сносящее башню возбуждение в один плотный клубок. Ненавижу, суку. Ненавижу. Я кончил, не дождавшись ее оргазма, вытащил член, поправил джинсы и, оттолкнув девчонку в сторону, вышел из кабинета.

Хотел сделать больно ей, а истекал кровью внутри сам. Оказавшись на улице, долго колотил кулаками по стене дома, пока на белом кирпиче не стали оставаться алые разводы.

– Идите вы все на хрен! – крикнул в темное ночное небо и пошел прочь от ресторана.

Восьмая глава

– Не грусти, – сказала Алисa. – Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.

Л.Кэрролл "Алиса в стране чудес"

Трясущиеся руки упорно не хотели открывать дверь. Я вертела ручку во все возможные стороны, но ничего не получалось, хоть убей. Это было последней каплей. Опустившись прямо на ступеньки дома, расплакалась, нет, разрыдалась так сильно, что через минуту рядом возникла испуганная Анна. Оказывается, я просто толкала дверь не в ту сторону. Дура

– Девочка моя, ты что?

Тетка подняла меня и завела внутрь, держа под руку. Ноги отчего-то совершенно не слушались.

– Ну, что такое? Он сделал тебе больно? Обидел? Завтра нам отрубят голову? Что, блин, случилось?!

– Я люблю его.

Получилось что-то похожее на «я блюю его», потому что от рыданий зубы стучали друг о друга, губы дрожали, а слова перемежались всхлипами.

– Кого? – уставилась на меня родственница – Князя? С ума сошла что ли?

– При чем тут Князь? Джонатана. Джонатана люблю. Не могу. Умираю, как сильно.

– А при чем тут Джонатан? Ты ушла вместе с Князем, чтоб отужинать, как сказал этот, прости господи, старый интриган.

– Да. Только на ужин он еще Наследника пригласил.

– Итона? Ну и что. Теперь Деринг знает, кто ты. Все равно не пойму, с чего  вдруг  так убиваться по Джонни. Вы же приехали из Нью-Йорка вместе, все у вас было хорошо.

– Джонни и есть Наследник.

Тетка приглушенно пискнув, села рядом со мной на диван.

– Да ладно… Как так то?

– А вот так.

Я поднялась, чтоб дойти до кухни и налить себе стакан воды. Зубы отбивали дробь о граненый край.

В голове стояла последняя сцена в ресторане. Он отстраняется, застегивает джинсы и, оттолкнув меня, выходит из кабинета. Не знаю, как пережила тот момент. Человек, ах, нет, простите, атлант, которого я безумно люблю, поимел меня, как продажную девку, а я ничего не могла сделать со своим дурацким телом, которое даже этот акт ненависти и какого-то возмездия, приняло, будто самый долгожданный подарок. Он же хотел наказать меня. Это понятно. Нужно было сопротивляться. Не знаю. Объяснить. А я просто, словно овца на заклании, позволила всему этому случиться.

Ну, да, у него, возможно, есть причина для злости, но зачем вот так?

А Князь наслаждался. Он точно знал, что мы с Джонни знакомы, до того, как состоялась эта встреча. Откуда?