Бесконечные дни

Все кругом казалось таким отчетливым — резким и ярким. Чересчур ярким. Лучи света рассыпали у моих ног крошечные радуги. Я обвела взглядом комнату. Хотя очнулась я на полу, в углу обнаружилась железная кровать с матрасом, накрытая черным одеялом. В окне напротив качались ветви, усыпанные зелеными листьями. Под окном стояла кушетка с мягкими голубыми подушками.

Я провела кончиками пальцев по деревянной стене и сама себе не поверила, что и в самом деле чувствую, каково это дерево на ощупь — как щекочет гладкую кожу неровная, шероховатая поверхность. Вампиры практически лишены осязания: все их чувства, помимо способности чуять кровь и плоть, притуплены. В бытность вампиром только воспоминания о том, как это все ощущалось, пока я была человеком, помогали мне понять, прикасаюсь я к чему-то мягкому или твердому.

— На это времени еще хватит, — донесся до меня голос Рода из соседней комнаты.

Стук сердца эхом отдавался в ушах. Воздух снова приобрел вкус. А когда я двинулась вперед, мышцы ног словно вспыхнули огнем и задергались, а потом ослабели. Чтобы унять дрожь, я прислонилась к косяку, скрестив руки на груди.

— А какой сейчас век? — поинтересовалась я, закрывая глаза и переводя дыхание.

— Двадцать первый, — отозвался Род.

Его черные волосы, которые в последний раз, как я его видела, достигали середины спины, теперь были коротко подстрижены и топорщились колючими иголками. Правое запястье было обвязано широким белым бинтом. Ухватившись за стоявший у стенки стол, Род тяжело опустился в алое кресло.

— Сядь, — прошептал он.

Я присела на голубую кушетку напротив.

— Ужасно выглядишь, — тихо пробормотала я.

— Спасибо на добром слове. — На лице его промелькнула слабая тень улыбки.

Щеки Рода так ввалились, что лицо, прежде такое красивое и мужественное, теперь напоминало туго обтянутый кожей череп. Некогда золотистая кожа пожелтела, руки тряслись. Садясь на кресло, он почти до последнего момента цеплялся за край стола.

— Расскажи мне все, — потребовала я.

— Погоди минутку, — попросил он, и я с удивлением увидела, как тяжело он дышит.

— Где мы?

— В твоем новом доме.

Род прикрыл глаза и откинулся головой на спинку кресла, вцепившись руками в подлокотники. Я обратила внимание на то, что кольца, когда-то украшавшие его пальцы, исчезли. Ни свившейся кольцом черной змейки с изумрудными глазами, ни перстня с ядом для экстренных ситуаций (перстень этот всегда был наполнен кровью). Лишь на мизинце осталось кольцо. Мое кольцо. То самое, что я носила более пятисот лет. Только тут я обратила внимание, что у самой у меня колец тоже нет. То мое кольцо было совсем простым: тонкий серебряный ободок с черным камнем, ониксом. «Ни за что не носи оникс, если не стремишься к смерти и не знаешь ее близко», — когда-то сказал мне Род. Я поверила, ему. Надо сказать, вплоть до сего момента я не сомневалась: ни один вампир не упивается смертью так, как я.

Я старалась не смотреть Роду в глаза. Никогда еще я не видела его таким слабым.

— Ты стала человеком, Лина, — промолвил он. Я кивнула, признавая этот факт, хотя по-прежнему разглядывала узоры на паркете. Отвечать я не могла. Пока еще не могла. Слишком уж страстно я этого хотела — стать человеком. Последний наш разговор с Родом — до того, как я очнулась тут в спальне — был как раз об этом. Мы спорили: давний наш спор, способный растянуться на века. Да собственно, и в самом деле, спорили мы как раз век назад.

— Ты наконец обрела то, о чем так мечтала, — прошептал Род.

И снова мне пришлось отвернуться, не в силах вынести холодной синевы его глаз, его восторженного взгляда. Род сильно изменился — как будто иссох. Когда он был в полном расцвете сил, точеные черты лица, энергичный подбородок и пронзительно-синие глаза делали его одним из самых красивых мужчин, каких я только видела. Я сказала «мужчин», хотя на самом деле понятия не имею, какого он возраста. Очень может статься, он превратился в вампира совсем еще мальчиком, но за многие годы слишком много повидал и совершил, так что пережитое не могло на нем не сказаться. Достигая зрелости, вампиры становятся столь эфирны и призрачны с виду, что отгадать их возраст практически невозможно.

Чтоб не глядеть на него, я принялась рассматривать гостиную. Похоже, Род въехал буквально только что, хотя атмосфера в комнате уже успела пропитаться его духом и стилем. У двери еще громоздилась груда коробок, но все вроде бы уже стояло на своих местах. В квартиру перекочевала всевозможная всячина, сохранившаяся с моей вампирской жизни. Особенно — разнообразные вещицы из спальни. На стене крепился золочеными застежками к металлической пластине старинный меч: один из любимых мечей Рода — эпохи ордена Подвязки, братства рыцарей, возглавляемого Эдуардом III. Особый меч, выкованный вне братства. Обтянутая черной кожей рукоять, широкое основание, постепенно сужающееся к смертоносному острию. По краю тяжелого круглого эфеса, уравновешивающего тяжесть клинка, бежала выгравированная надпись «pectus pectoris mos» — «сердце желает того».