Бесконечные восходы (СИ)

Она кивает, и мы дальше направляемся к кабинету математики. Спустя несколько метров мы оказываемся у цели. Заходим в просторный класс, где за учительским столом сидела женщина, которой было, наверное, за сорок. Кожа её была белой, отчего сначала в голове не может уложиться то, как эта женщина может быть мамой Дебби. Потом я вспомнил, как девушка на первом уроке французского языка рассказывала, что она является межрасовым ребёнком, отчего всё вставало на свои места.

— Мам, привет, — заходя первой, здоровается Дебби. — Это Джастин, насчёт его сестрёнки я тебя спрашивала. Джастин, это моя мама — Стефани Холланд.

— Приятно познакомиться, миссис Холланд, — как можно вежливей, здороваюсь я.

— И мне, Джастин. — Женщина мило улыбается, в этой улыбке я узнаю Дебби. — Так Мэдди Бибер — твоя младшая сестра?

— Да, верно.

Она снимает свои очки и кладёт их на стол, а сама встаёт.

— Я уже говорила с твоей мамой сегодня. Мэдди — умная девушка, я вижу, что у неё есть большой талант к математике, но она словно специально показывает всем обратное. Во время уроков она молчалива, всегда отвечает, что не готова и не выйдет к доске, но во время тестов у неё лучшие баллы. Я новый человек здесь в школе, но все преподаватели говорят, что на их уроках происходит аналогичная ситуация. Можно было бы подумать, что она очень стеснительна, но не первый день работаю с детьми и знаю, что некоторые из них могут быть очень жестоки. Знаешь, я посоветовала твоей маме поговорить с Мэдди, но думаю, если и ты это сделаешь, то возможно, ей точно будет лучше. Старшие братья всегда служат большим авторитетом для девушек её возраста. А если всё очень плохо, то посоветую обратиться к специалисту.

— К специалисту? — я понимал о ком она, но не хотел это воспринимать всерьёз.

— К психологу, Джастин, — еле слышно прошептала Дебби, стоящая рядом, которая понимала, что для меня это больная тема.

Нет, к психологу я её точно не отправлю, если она сама этого не захочет. Даже попытаюсь переубедить родителей, если они будут настаивать на этом, но я не буду наступать на одни и те же грабли дважды.

Сейчас самым главным является разговор с Мэдди. Я надеюсь, что она простит меня и мы сможем справиться с этой чёртовой травлей в школе. Клянусь, я сделаю всё, чтобы моя сестра больше не чувствовала себя плохо.

***

На кухне была гробовая тишина, лишь шум посудомоечной машины доносился до наших ушей. Я сидел и смотрел на кружку своего кофе, словно гипнотизируя его. Отец сидел напротив меня, периодически тяжело вздыхая и проводя по своим коротким волосам. Мы ждали, когда мама выйдет от Мэдди и расскажет всё, что знает.

Мне было неловко перед отцом, что я ничего не замечал, ему, я чувствовал, тоже. Поэтому мы и сидели в тишине, в полумраке. Когда я приехал домой, мама с сестрой уже разговаривали, поэтому всё это время я только ждал. Приезд отца никак не ускорил время, даже, можно сказать, увеличил.

В голове моей было слишком много мыслей, поэтому, я старался всё разложить по полочкам, чтобы было легче, но отчего-то ничего не получалось. Я пытался понять, виноват ли я в ссоре с Джошем? Может и здесь я облажался? Может вообще не стоило так давить на него? Может со временем бы он сам всё рассказал? Ведь мы с ним были лучшими друзьями, он бы не смог всё держать в себе долгое время.

Вдруг звук капающего дождя отвлёк меня от мыслей, и мы с отцом синхронно повернули наши головы в сторону окна, чтобы удостовериться в том, что начался дождь. Резко начавшийся дождь начал лить ливнем. Чёрт, как же мы завтра будем тренироваться на мокром поле?

— А обещали лёгкий дождик, — хмыкает отец, а я лишь пожимаю плечами.

Мы продолжаем сидеть в тишине, так и не притрагиваясь к своим уже остывшим напиткам. В горло ничего не лезло, поэтому оставалось лишь смотреть на этот чёртов кофе, который на вкус теперь, скорее всего, стал отвратительным.

Тишина становится уже просто невыносимой, поэтому первым не выдерживает отец.

— Как я мог не заметить, что у неё в школе проблемы? — Он был так разочарован в себе, отчего мне становилось только хуже. — Пэтти говорила, что её беспокоит поведение Мэдди, но я всё списывал на переходный возраст. И самое ужасное, что всё было так явно, но я ничего не понимал.

— Знаешь, что она меня спросила, когда я сказал, что теперь её никто не обидит? — Мне стыдно смотреть отцу в глаза. — Где я был эти два года? Понимаешь, отец, она нуждалась в нас, а мы игнорировали.

Папа снова тяжело вздыхает и прячет лицо в своих больших ладонях, протирает несколько раз и, хлопнув по своим бёдрам, встаёт.

— Я пойду, посмотрю как они там, — говорит он, а я встаю и направляюсь за ним.

Больше не мог ждать. Мне хотелось извиниться перед сестрой и дать понять, что вся семья теперь с ней.

Мы тихо подходим к комнате Мэдди и открываем дверь. Мама с сестрой уже не разговаривали, они спали на широкой кровати Мэдди. Мама обнимала её и крепко спала, до сих пор оставаясь в белой рубашке и чёрной юбке, которые так и не переодела после работы.