Бесконечный Октябрь

– Спасибо тебе за то, что ты сделал нас теми, кем мы являемся. Ты многому нас научил, особенно меня, и в частности этому, – Яника проговорила несколько непонятных мне слов, и под её ладонями загорелся огонь, который мигом разыгрался по всему его телу.

Нежелающее сдаваться тело задергалось в конвульсиях. Дабы усмирить его, Насса сделал ещё несколько выстрелов. Из пламени донесся нечеловеческий, душераздирающий, оглушительный крик, который навсегда останется в нашей памяти, как самый страшный звук, который мы когда – либо слышали.

Яника вернулась ко мне. Я и мыслить не мог, что в конце истории я почувствую именно то, что я чувствую сейчас, стоя здесь и глядя на играющие языки пламени в глазах Насса. Я не чувствую эйфорию, счастье или покой. Кажется, что внутри меня всё сгорело точно так же, как сейчас догорает тело Гвида. Может быть, все мы просто ещё не в силах осознать, что нам удалось остановить самое настоящее зло? А может быть в ходе всех этих погонь и преследований в нас пропала часть той человечности, которая отвечает за радость, счастье и доброту?

Слишком много если. Сделано то, что сделано, и говорить тут больше не о чем. Об остальном позаботиться время. Оно расставит всё на свои места, и я искренне верю, что все мы ещё не раз испытаем чувство радости от того, что теперь мы можем жить спокойно. Но один момент не даст мне покоя. Глядя в огненные глаза Насса, я никак не могу заставить себя поверить в то, что этот человек когда-нибудь вновь станет таким же счастливым и жизнерадостным, коим он был совсем недавно.

На улице вновь стало сумрачнее, но на сей раз это случилось от того, что день начал подходить к своему концу. К своему концу начал подходить и октябрь. Он практически позади и но поистине станет для нас бесконечным.

Первый снег начал стелиться все более густым ковром, постепенно укрыл своей белизной выгоревший клочок земли, с которого мы собрали всё, что только можно было, а собрать с него можно было лишь пепел. Теперь нам пора возвращаться домой. Пора рассказать всем родным и близким людям, какая невероятная история произошла со всеми нами.

Я долго думал над тем, стоит ли рассказывать им всё так, как оно есть. Мы можем им доверять, но не стоит заставлять всех этих ни в чем неповинных людей принимать в свою голову всю правоту нашей, от части, мерзкой, грязной и ужасной истории. Я не хочу заставлять кого – либо переживать все, через что мы прошли, пусть даже и с наших слов. Каждому из них будет куда спокойнее и легче, если все самые тяжелые моменты нашей истории останутся не озвученными. Не озвученными и, к сожалению, не забытыми.

VI

Дверь открылась совсем бесшумно. Я пропустил Янику вперед. Она прошла в центр комнаты и остановилась, всё никак не решаясь сделать следующий шаг.

– Как давно я здесь не была, – произнесла она горько и тоскливо.

Она посмотрела на меня через плечо. Кажется, что она готова разрыдаться, но находит в себе силы сдержаться. У меня самого по коже покатились мурашки. Я осознаю, что её собственные родители уже и верить перестали в то, что она когда-нибудь вновь переступит порог дома. И вот она здесь, стоит в самом центре своей комнаты.

Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Полутемная комната быстро залилась ярким солнечным светом, от чего в ней сделалось ещё уютнее.

– Главное, что сейчас ты вновь стоишь именно здесь, – сказал я.

Яника подошла ко мне. Я в её объятиях, а она в моих.

– Главное, что и ты сейчас рядом со мной, – прошептала она мне на ухо.

Я снова повторюсь, сказал, что её поцелуй для меня всегда обжигающе горяч, сладок и нежен, будто он первый. Я невольно закрываю глаза, как только чувствую на своих губах её горячее дыхание. Так было в наш первый поцелуй и по сей день ничего не изменилось.

Мы распрощались с родителями Яники. До последнего, даже уже когда мы оделись и вышли к автомобилю они уговаривали нас остаться ещё хоть на один денек, но мы убедили их, что мы вновь вернемся не более, чем через три дня.

Машина прогрелась. Яника расстегнула пальто и стянула со своих рук перчатки.

– И всё – таки жарко, – сказала она с легкой улыбкой на лице, глядя на черную полосу, которая виднеется на бескрайнем заснеженном полотне.

– Пар костей не ломит, дорогая, – ответил я.

Автомобиль неспешно движется сквозь белоснежную снежную пустыню, которая отделяет поселок от города. Нам нужно заехать в одно знакомое нам место, в котором мы заберем то, что теперь принадлежит нам и является нашим бременем. Старик крайне удивится, когда вновь увидит нас, целыми и невредимыми, как некогда удивился и я с Насса, обнаружив, что в нашем рюкзаке книги – то и не было. Яника спрятала её от нас всех, воспользовавшись удобным случаем в котельной.

– Вы ещё не поняли, как ценна и опасна эта книга, – повторились в моей голове слова покойного Асандра.

В тот день Яника сделала всё правильно. Книга никоем образом, ни при каких обстоятельствах не попала бы в руки теперь уже горящего в аду Гвида.