Бесконечный поцелуй тьмы

Сэм посмотрел на нее. — Не такой Мастер, как этот, леди. Пришел Мастер линии вампиров Тик Тока. Если ты человек, который принадлежит вампиру, ты считаешься их собственностью, но я могу уйти в любое время, как только захочу. Я не один из проклятых рабов, понятно?

— Я очень похож на тебя, Кира, — сказал Курт, нарушая напряженный момент. — Не знал ничего о вампирах, пока случайно не столкнулся с некоторыми, но я решил остаться, потому что они были более безопасными, чем банда, от которой я бежал.

Мозг Киры переваривал новую информацию. Селена, Сэм и Курт точно знали, кем был Менчерес, но добровольно остались с ним. Ведь так? Мог Менчерес манипулировать их разумами, делая так, чтобы они думали, что сами выбрали остаться здесь? Он ждал, чтобы сделать то же самое с ней? Что, если она думала, что способность Менчереса стереть ее память была билетом домой, но на самом деле, она давала ему возможность запереть ее навсегда?

Думать об этом было так противно, что Кира почувствовала желчь в горле. Ее инстинкты, которые были ее безупречным компасом в течение последних лет, могли быть не точны, когда дело касалось Менчереса. Если вампиры могут манипулировать разумом, тогда оставался шанс, что они могут также изменить внутреннее отношение к ним.

Кира оглядела кухню и трех людей, сидящих в ней. На первый взгляд, все было картиной нормальной жизни, но поцарапать поверхность и все это исчезнет.

Как и вера в ее инстинкты, которые заверили ее, что Менчерес не лгал, когда говорил, что отпустит ее.

Кира встала, едва удерживая руки от дрожи. — Приятно было познакомиться со всеми вами, — она вышла.

Затем она быстро вышла из кухни, чтобы пойти в сад, чувствуя, как будто стены надвигаются на нее.

Менчерес прогуливался мимо бассейна к саду, направляемый сердцебиением Киры, как маяком. Она была на дальнем краю сада, сидя в нижних ветвях дерева. Ветер принес ему ее запах — лимонный аромат с примесью страха, растерянности и гнева.

Он сел на скамейку на противоположной стороне маленького сада, гадая, что вызвало резкое ухудшение в настроении Киры. Она казалась спокойной сегодня утром, когда он слушал ее шаги по комнате. Потом, в разговоре между ней и остальными в кухне он не услышал ничего, что должно было встревожить ее, но Кира пошла прямо в сад и оставалась здесь последние три часа. Была ли нормальной реакцией на обстоятельства ее необходимость оставаться здесь? Или было что-то еще?

Он не должен беспокоиться. Было полным безумием прийти сюда, чтобы сидеть на скамейке в надежде, что Кира расскажет ему, что так беспокоило ее. В конце концов, если он был умным, он бы занялся важными вопросами, а не женщиной, которая скоро его и не вспомнит.

Ветер снова принес ему ее запах, дразня невидимой лаской его чувства. Затем снова, что было плохого в маленьком приятном безумии?' — решил Менчерес, вдыхая аромат Киры. На данный момент своей жизни, не он ли получил право не делать последнего решения, основываясь на холодной, бесчувственной логике?

Его внимание отвлеклось от Киры, когда что-то еще захватило чувства Менчереса. Что-то старое, сильное и мстительное. Он выпрямился, пряча свои эмоции обратно в их знакомую, непроницаемую оболочку, когда услышал ответ Горгона у двери.

— Я здесь, чтобы увидеть Менчереса, — заявил слишком знакомый голос.

— Страж, — ответил Горгон с надлежащим уважением, подтверждающим ранг его врага. — Я сообщу ему, что вы здесь.

Смех прокатился от Реджедефа как тихий гром. — Он знает, мальчик.

Менчерес сдержал гнев, что вспыхнул и погас в нем до неопределенного уровня. Реджедеф мог только догадываться, что его насмешливое обращение со своими людьми разозлило его; если Менчерес даст ему доказательство, Закон Стража увеличит его оскорбительное поведение. Реджедеф знал, что дают ему защитники его статуса, и использовал каждого из них, когда дело дошло до Менчереса.

Не будь Менчерес первым подозреваемым в исчезновении Реджедефа, он бы покончил со своим старым врагом тысячи лет назад. Но вот проблема. Их история тянулась так долго, что все знали о ней.

И если Реджедеф был бы кем угодно, кроме Законом Стража, Менчерес, не взирая на это, все равно не рискнул бы.

Горгон пошел в сад. Реджедеф, как и ожидалось, последовал за ним, не дожидаясь, когда о нем объявят.

— Сир, к вам посетитель, — сказал Гордон.

— Спасибо, — ответил Менчерес. Горгон развернулся, направляясь обратно в дом, прежде чем Страж смог рявкнуть, чтобы тот оставил их. Это был не первый раз, когда Горгон имел дело с Реджедефом.

— Менкаура, — произнес Реджедеф, называя Менчереса именем, под которым он был рожден. — Я удивлен, что ты не пытался спрятать свое местоположение от меня.

— Я устал от наших игр, Реджи, — сказал Менчерес, используя сокращенное имя, которое Реджедеф ненавидел еще мальчишкой.