Бесконечный поцелуй тьмы

— Да, — коротко ответил Менчерес. — И ничто из могилы не может быть убито обычными средствами. Даже мой телекинез был против них бесполезен: некромантия не подчиняется силе живого — и Патра это знала.

— Ты мог бы подать официальную жалобу… — начала Веритас.

— Чтобы разобраться в этом, вам понадобилось бы несколько недель, — перебил Менчерес. — Я и большинство моих людей были бы уже мертвы, потому что Патра призвала бы другую форму некромантии, чтобы нас прикончить после того, как это не удалось сделать в первый раз. Тогда нас спасла только удачная догадка, но было уже слишком поздно и десятки были убиты.

Губы Хранителя Закона по-прежнему были сжаты в жесткую линию. Кира почти чувствовала напряжение между этими тремя, а их борьба лишь поможет Раджу.

— Я понимаю твоё уважение к Закону, Веритас, — сказала Кира. — Ты хороший коп. Но если — чисто гипотетически — Менчерес использовал какие-то чары против своей жены, что бы ему помешало использовать их против Раджа? Он ведь знает, что никто не будет свидетельствовать против него — либо из лояльности, либо из страха. Но Менчерес отказывается использовать эти силы против того, кому на всё наплевать, лишь бы победить его.

Кира наклонилась ближе, и голос её упал.

— Если он и использовал их раньше, то только для самообороны, и почти каждый закон позволяет свободу самообороны. Он не использует их сейчас, хотя это самый быстрый способ выиграть, разве это не подтверждает его уважение к Закону?

Веритас долго и пристально смотрела на каждого из них, а её голубые глаза были значительно более древними, чем внешний вид подростка. Кира оставалась совершенно неподвижной. И молилась, чтобы Хранитель Закона смогла увидеть этот карточный домик Раджа.

— Быть может, я и склонна верить вам, но Совет Хранителей потребует доказательств, а не предположений, независимо от того, насколько они убедительны, — произнесла, наконец, Веритас.

И пока они будут собирать доказательства, Радж займется созданием дополнительных проблем Менчересу, убив, Бог ещё знает, сколько невинных людей. Кира сжала зубы. Однажды она уже помогла поймать одного нечестного копа — Пита. Вероятно, она могла бы сделать это снова с Раджем.

— Я знаю, как поймать Раджа, — сказала она. Три взгляда обратились к ней. — Но сначала нам придётся вернуться в Чикаго, чтобы уладить кое-какие дела.

Глава 29

Кира будто впервые ехала на Чикагском метро Зеленая Линия. Маршрут вдоль Чикаго Луп[3] был для нее таким знакомым, но теперь все казалось другим. Потоки ароматов были всепоглощающи и превосходили по силе даже рев поездов, пулей пролетающих по путям. Если не брать в расчет более резкие запахи алкоголя, мочи, человеческих тел, духов и неприятного запаха изо рта, ароматы, оставшиеся в вагоне, походили на отпечатки эмоций.

Конечно же, она чувствовала и запах следов крови либо въевшийся в вагон метро, либо тянущийся за людьми, входящими и выходящими из вагона. Совсем недавно она снова питалась, так что этот аромат не пробуждал в ней голод, а был лишь напоминанием. Теперь кровь была частью ее жизни, здесь больше не могло быть выбора, как если бы она стала решать дышать или не дышать ей, когда была человеком. В какой-то степени Кира не могла поверить, что прошло так мало времени с тех пор, как она впервые проснулась вампиром. Казалось, это произошло давно, как и тот день, когда она впервые встретила Менчереса. Календари, даты и часы просто напросто были не точным способом измерять подобные вещи.

Из динамика объявили, что следующей будет остановка Клинтон Стрит. Кира накинула на плечи сумку и встала, не держась для равновесия за спинку сиденья или поручень. Когда вагон остановился, она вышла, направляясь теперь по знакомым улицам, которые вели к квартире Тины.

Так много раз прежде Кира ходила по этой части Западного Лупа после наступления темноты, фокусируя внимание на всех переулках, открывающихся с ее стороны, или расширяющихся участках темноты, куда не проникал свет уличных фонарей. Или на звуки слишком близко раздающихся позади нее шагов. Теперь она шагала вниз по улице, смотря только вперед, и ее шаги были бодрыми и уверенными. Никакие затемненные участки, оружие, переулки или шныряющие незнакомцы не могли больше причинить ей вред. У всех встречных на этих улицах было сердцебиение, делая их уязвимыми для нее, а не наоборот, если им придет в голову пересечь ее путь со злым умыслом.