Бескостный. Книга 2. Путь войны

Шейл моргнул – и статуя вновь стала прежней. Погасли огни в чашах, не было больше незримого давления на плечи и разум. Страж ушёл.

– Чтоб тебя! – прошипел Шейл, поднимаясь. Этот разговор не дал ему ни единого ответа, скорее, наоборот, вновь поставил его в позу раба, только на сей раз его господин – бог. Знать бы еще, какой из них.

Не в силах сдержать эмоции, Шейл выхватил меч заработавшей рукой, рубанул статую наискось, от плеча до паха. Лезвие бессильно звякнуло, высекло искры, а руку пронзила боль – столь сильная, что Шейл упал без сознания.

Очнулся он от похлопываний по щекам. Открыв глаза, увидел над собой встревоженного Фаэтина.

– Жив? Хвала Семерым, я уж думал, всё. Жду тебя, а ты не идешь и не идешь. Пришлось спуститься самому, проверить.

– Это оказалась очередная ловушка, – Шейл поморщился, сел, чувствуя легкий звон в ушах. – Эта статуя – вместилище того бога, который поставил мне метку. Через нее со мной говорил тот самый страж.

– Какая статуя? – в голосе Фаэтина послышалось столь искреннее изумление, что Шейл резко поднял голову, осмотрелся. Зал был пуст, если не считать пары креплений под факелы на стенах, да старую, потрескавшуюся и стертую фреску напротив выхода.

Статуи не было.

– Проклятье, – прошептал Шейл, поднимаясь. – Она же стояла вот здесь. А потом зажглись огни в чашах…

– Ты явно устал, – Фаэтин сочувственно коснулся его плеча, мягко, но настойчиво развернул в сторону коридора. – Идем, тебе надо отдохнуть. До рассвета не так много времени.

– Говорю же: статуя была! – Шейл повысил голос, сбросил руку товарища, подошел к фреске. На ней с трудом можно было различить картину прошлого – некто в южных одеяниях протягивал руки к группе эльфов, склонившихся перед ним. Лицо его было неразличимо.

Шейл провел пальцами по трещинам, бессильно сжал кулаки.

– Он играет со мной, – произнес едва слышно. – Но это всё по-настоящему.

Развернувшись, Шейл закатал рукав, показал Фаэтину. Эльф бросил взгляд, отшатнулся, на лице его появился страх.

Метка на предплечье добралась до локтя.

***

– Она теперь выглядит иначе, – задумчиво пробормотал Фаэтин, разглядывая будто вырезанный на руке Шейла узор.

Они снова сидели в главном зале храма, дожидаясь рассвета. Спать больше не хотелось – оба понимали, что неспроста явились именно сюда. Злая воля бога или же длань судьбы – что-то из этого привело их в древний храм только за тем, чтобы вновь отправить в путь.

– У меня всего семь день, – глухо произнес Шейл, пряча метку под рукав. – Если не выполню поручение за этот срок, то умру.

– Должен ведь быть способ избавиться от этого проклятия, – Фаэтин помассировал виски, чуть раскачиваясь. – Если это темная метка, то её может перекрыть благословение светлого бога. Нам нужно отыскать храм Семерых!

Шейл в ответ лишь тихо рассмеялся.

– Если помнишь, я получил её именно в храме всех богов. Присутствие других не остановит этого владыку. Ему нужен именно я, и мне придется сделать то, что сказано.

– Мы что-нибудь придумаем, – уверенно заявил эльф. Шейл развел руками, ощущая легкое равнодушие. Внутри него словно расползалась пустота, будто бы разговор со статуей выжег все, что оставалось хорошего, превратив в пустыню. По пути к храму Шейл ещё тешил себя надеждой на избавление от метки, но теперь пришло ясное понимание: он обречён. Божество играет с ним, как с деревянной куклой, направляя то в одну, то в другую сторону, и, стоит выполнить поручение, как тотчас появится следующее.

И так до бесконечности.

Едва на горизонте забрезжил рассвет, как они собрались в путь. Ночные твари исчезли с первыми лучами солнца, скрылись в тени леса. Подхватив мешок, Шейл оглянулся на алтарь, оглядел в последний раз полуразрушенные своды храма и, не медля больше, выбрался наружу.

Шли молча, придерживаясь направления в сторону дороги. Оба, не сговариваясь, хотели поскорее догнать основной отряд, оказаться среди своих. Ночной пробежки от жутких тварей хватило, чтобы понять: двоим в этом лесу делать нечего.

Шагая по мягкой пружинистой траве, Шейл подумал об Ари: что, если на основной отряд монстры тоже напали? Удалось ли соратникам отбиться? И каковы потери?

Фаэтин угрюмо сопел, и Шейл подозревал, что его мысли движутся примерно в том же направлении.

К полудню они вышли на тракт. Следы подвод и десятков ног все еще виднелись на высыхающей после дождя земле, облегчая задачу.

На привал остановились здесь же, сели на обочине. Тщательно пережевывая вяленое мясо, Шейл прислушивался к собственным ощущениям. Рука, от которой сразу после разговора со статуей расходились болезненные волны, теперь совсем затихла. Он сжимал и разжимал пальцы, поражаясь легкости, пробовал взмахнуть мечом – и проделывал все это запросто, словно не было на предплечье проклятой метки. Из любопытства Шейл даже рискнул пощупать узор, чуть надавил – но не почувствовал боли. Метка словно уснула, предоставив своему носителю долгожданный покой.

И это пугало его куда больше, чем если бы она постоянно зудела.