Бескровная охота

– Его собственный моральный кодекс. Для него каждая моральная заповедь в тысячу раз важнее жизни. Они так живут, там на своей планете, эти ненормальные. Он обещал нам честный жребий. Но, если он будет ненавидеть одного из нас, или просто относиться к нам по-разному, то любой жребий станет неравноценным. В физическом смысле все будет нормально. Например, монетка упадет орлом или решкой. Но он не воспринимает предметы в физическом плане, эти люди, или кто они там есть, они вообще не видят реальности. Он видит все сквозь туман своей идиотской морали. И в плане морали выбор не будет равноценным: если убить меня, он обрадуется; если убить тебя, он расстроится, потому что дальше ему прийдется иметь дело со мной. Как бы ни упала монетка, равного выбора не получается. Равного в моральном плане. Я должна заставить его меня возненавидеть. Если не получится, я заставлю его меня полюбить. Для женщины это нетрудно, особенно если она имеет дело с подобным ослом.

– Неужели для него это так важно? Это ведь просто эмоции?

– Важнее, чем ты можешь себе представить. Но он сам еще этого не понял. Я еще должна донести эту идею до него, должна заставить его задуматься.

– Какая моя роль? – спросил Алекс.

– Да никакая. Ты же ни на что не годишься. Даже орех не можешь расколоть нормально, смотри, застрял кусочек в скорлупе. Растяпа.

– Хватит меня изводить, – сказал Алекс.

– Да ты сам любого изведешь. Уже одним своим присутствием. Что-то долго мы никуда не летим.

Она встала с кресла и подошла к перегородке. Заглянула за нее.

– Иди сюда.

Алекс подошел.

– Что это значит, по-твоему? Только тихо, я не хочу его отвлекать.

Охотник сидел в кресле, держа обе руки на пульте. Перед ним, за вогнутой полусферой центрального экрана, клубилась космическая тьма. Клубилась – потому что это была не просто тьма. В этой тьме не было обычной космической пустоты; рои, скопления, тучи разнообразнейших предметов перемещались во все стороны, сталкивались, вспыхивали, взрывались, освещая множества других таких же предметов, проносящихся поблизости.

– Это значит, что мы уже в ближнем космосе. Смотри, вон там Земля.

Голубая планета висела сбоку и медленно, но заметно поворачивалась. Казалась, она скорчилась об боли, которую причиняли ей укусы миллиардов космических комариков, – на самом деле, ее просто искажал плохо отлаженный экран. Планета двигалась; это означало скорость, примерно в пятнадцать раз большую, чем первая космическая: сто двадцать километров в секунду или около того. Земля была едва видна и временами она полностью терялась в черноте. Казалось, что она видима сквозь плотный черный снегопад: миллиарды снежинок неслись с громадной скоростью, почти закрывая планету.

– Никогда бы не подумала, что мы можем взлететь так просто. Пол даже не покачнулся. Я не могу отделаться от впечатления, что на экране просто компьютерная игра. Может быть…

В этот момент корабль так тряхнуло, что они отлетели в конец салона. На какую-то долю секунды мир вокруг налился красным туманом, невидимая рука так сжала ребра, что они затрещали. Потом все выровнялось. К счастью, кресла были мягкими.

– Нас легонечко задели, – сообщил Охотник. – Пока ничего страшного, просто пришлось притормозить. Перегрузка была семи-с-половиной-кратная, большей бы вы не выдержали.

– Если ты тормозил, то почему нас отнесло в хвост, а не вперед? – поднялась Лора; она держалась за ушибленное колено. Алекс отряхивался от кусочков ореховой скорлупы.

– Потому что мы летим задом наперед. Я хочу видеть то, что позади нас.

– Ну конечно, это и ежу понятно, – сказала Лора.

Это был еще довольно боеспособный кусок ближней оборонительной сети. Сохранились пока шесть мозговых центров, три десятка кораблей-истребителей и множество ракет. Трое из шести компьютерных мозгов были выключены, для ремонта мелких повреждений. Первым среагировал мозг 1357И17. Он заметил, что земной корабль движется в сторону противника. Само по себе это не было ни криминалом, ни основанием для атаки. Однако и захватчики не собирались атаковать неизвестный аппарат. Значит, мы имеем дело со шпионом, – решил И-семнадцатый. Восемнадцатый и двадцать первый мозги с ним согласились. Для порядку они послали радиозапрос, но ответа не получили. Вслед за запросом полетели ракеты, но все они взорвались, еще очень далеко не долетев до цели.

– Что это значит? – спросил мозг И-восемнадцатый.

– Скорее всего они применили гравипетку, – ответил мозг И-двадцать первый.

– Ты что, мозгами тронулся? – возразил мозг И-семнадцатый. – На Земле всего две гравипетки, закупленные по контракту. Обе сейчас задействованы.

– Только не надо капать мне на мозги! – начал заводиться двадцать первый мозг. – Это у тебя мозги набекрень!

– Ребята, не пудрите мне мозги, дайте подумать. Все же просто. Значит, это не земной звездолет, – предположил мозг И-восемнадцатый, – и он использует незарегестрированное оружие. Пожалуй, его обязательно надо сбить. Постараемся, ребята? Вправим ему мозги?

И они начали стараться изо всех сил. Ситуация проняла их до мозга костей.