Бескрылый ангел

Андрей и Вячеслав подошли к могиле, над которой возвышалось мраморное надгробие с большой фотографией красивого смеющегося юноши с длинными волосами.

На рыхлой могильной земле крест- накрест лежали две увядшие белые розы. Их принесла девушка в белом платье. Она долго стояла над могилой, а потом быстро зашагала в сторону церкви. На следующий день Ангелина вышла замуж за Никиту и уехала с ним в другой город. В этом все слишком напоминало о Марке.

Вячеслав был давно равнодушен к Ангелине, как и ко всем другим дочерям «Эйфории», исключая разве что Карину, которую он иногда, пьяный, приводил к себе домой, и рояль то радостно всхлипывал, то грустно томился, чтобы вновь разразиться исступленно-радостными рыданиями. Марии было все равно. Она не узнавала мужа и верила, что ее сын стал ангелом и улетел на небо.

О смерти Марка много говорили. Газеты писали, что он покончил с собой, прыгнув с высоты, а в одной даже появилась статья о том, что в день смерти сына владельца «Эйфории» над К. видели летящего юношу и, вероятно, это и был Марк Софонов.

— Ему было бы только двадцать два, — вздохнул Вячеслав и опустился на скамью. — Из него мог бы получиться гениальный художник.

— Все люди — гении, — небрежно заметил Андрей и сел рядом.

— Я не понимал его, — продолжал владелец «Эйфории». — Вернее, не хотел понять.

— Думаю, он простил вас.

— Я страстно люблю джаз, — признался вдруг владелец «Эйфории» и, помолчав, добавил. — А ты… ты еще можешь…

— Я переделал «Крылатого мальчика», — улыбнулся Андрей.

— Как? — испугался Вячеслав.

— В последней сцене он летит к синим горам и зовет за собой людей.

— Но это неправдоподобно!

— Потому что побеждает добро? — возмутился Андрей.

— Сейчас ты напоминаешь мне сына, — после недолгой паузы произнес Вячеслав и, помолчав еще немного, добавил. — А знаешь, я не оставлю тебе «Эйфорию».

— Как? — испугался Андрей и засмеялся.

Легкий ветер беззаботно перебирал новорожденную листву. В прозрачной вышине пели птицы и плыли облака. В это апрельское утро Вячеслав Софонов точно знал, что однажды неизбежно будет спасен.

ГОТИЧЕСКАЯ ПОЭМА

I

Умиротворение

Был небосклон ясен

И облака — легки.

Черный монах в рясе

Травы искал у реки.

Сильный поток света

Золотом дня озарял

Нежное жаркое лето,

Стены монастыря.

Из-под земли тленной

Били святые ключи.

Зов могильной Вселенной

Дрогнул — смирился — молчит.

Мы не умрем! Все ясно!

Так же как дважды два.

Так же как жизнь — прекрасна.

Так же как я — жива.

Все на земле не ново!

Небо в веках — то же!

Лето придет снова,

Значит и мы тоже.

II

Одиночество

День или ночь — не важно,

Белый ли, черный фон ли,

Суть-то одна и та же:

Я лишь крупица соли

В пресном безбрежном море.

Иду вдоль домов унылых…

Мне все уж давно постыло.

Я с этим миром в ссоре!

Если мы сестры и братья,

Зачем мы друг другу волки?

И не могу понять я,

Зачем вместо белых крыльев

У нас за спиной иголки?

Бегу по ночным дорогам.

Сигналят автомобили.

Их много, их очень много!

Но только какое дело

Этим огням и машинам

До моего тела

И до моей души?

Ах да, не хотят брать вину!

Да и я не хочу в ад.

Жаль, я уже не вернусь

В небытие назад:

Ни радостей — ни проблем —

Ни нереальности сна.

Я не была ничем.

Я не была одна.

Но как же назад опять?

Ведь я не умею терять…

Не надо назад, во мглу!

Оставьте меня здесь!

Я здесь не могу! не могу!

Но все-таки я — есть…

Все это нельзя рассказать,

Об этом никто не спросит.

А на щеке — не слеза.

Это все дождь и осень!

III

Отчаяние

Холод сердца, зимы и ночи

Мою душу бесстыдно раздел.

Эта грозная снежная толща —

Слепок белых беспомощных тел.

… Белая пленка кожи…

Может, и я весной…

Может быть, я тоже

Стану речной водой?..

Эй, мудрецы, ответьте:

Кто мы? зачем? откуда?

Как мне не верить смерти?

Как мне поверить в чудо?

Молчите?.. Ну что ж, молчите!

Болтливым глупцам проклятье —

Молчанье без гордой прыти.

Но знайте же, знайте, знайте:

Мы комки одинокого страха,

Что от смерти бегут наугад.

Все мы — бывшие атомы мрака.

И пора возвращаться назад.

И нельзя изменить ни на точку

Самых правильных хаосных схем.

Что просить у мгновенья отсрочку?

Все мы были ничем,

Все мы станем ничем

Насовсем…

IV

Поиски смысла жизни

Не важно, совсем не важно,

Что в небе парит весна.

Я буду одна однажды,

Непоправимо одна.

Но кто мы сейчас? Кто мы?

Робко шепнут мудрецы:

«Бывшие эмбрионы.

Будущие мертвецы».

Мясо!!!.. Всего лишь мясо… —

Стоит ли жизнь свеч?

Черный монах в рясе,

Что ты хотел сберечь?

Мясо!!!.. И райским утром

Будем мы тихо гнить.

Вскрикнет вдруг кто- то мудрый:

«Мясо желает жить!

Хватит в кишках копаться!

Пусть истеричный смех

Судорожного счастья

Бурно охватит всех.

Закройте глаза и уши

И пейте весенний хмель.

Зачем ворошить души?

Пока с нас довольно тел…»

— Но что же потом?

— Не важно!

Ведь в небе сейчас весна.

Я буду одна однажды,

Непоправимо одна.

V

Любовь

Сердце рвется ритмично на волю,