Бесноватые

– Благодаря тому, что вы рассказали. Пергаменты хранятся в огромном сундуке над магазином гравюр. И в туалетном столике светской дамы, живущей за много миль оттуда, они тоже есть. Резонно предположить, что между этими пергаментами существует связь. И вместе они могут указать на мотив убийства, которое произошло вчера вечером на Лондонском мосту.

– На Лондонском мосту! – вскрикнула Китти.

И в этот момент оба они услышали стук в дверь.

Не будь они так увлечены разговором, Они и раньше бы кое-что услышали. Сначала кто-то тихонько поскреб в дверь. Затем раздалось тихое покашливание. Когда же и это не подействовало, кто-то постучал в дверь костяшками пальцев.

– Мистер Уинн! Мистер Уинн! Мистер Уинн!

– Да?

Джеффри узнал голос. Он принадлежал мистеру Септимусу Фролику, владельцу турецких бань, которого, судя по тону, раздирали противоречия: складывалось впечатление, что он пытается отвесить поклон, стоя на цыпочках.

– Ни за что на свете – клянусь вечным спасением! – я бы не осмелился побеспокоить джентльмена в тот момент, когда он вкушает удовольствие. Но таковы обстоятельства.

– Вы меня не побеспокоили. Откройте дверь.

– Открыть дверь?

– И я вовсе не «вкушаю удовольствия», как вы изволили деликатно выразиться. Разве я не говорил вам, что жду посетителя?

– Мистер Уинн, сэр, этого посетителя вы не ждали. Его послал главный магистрат с Боу-стрит. Он – представитель закона. Вот почему я ничего не мог сделать.

– Отойдите! – приказал еще один голос, тонкий и немолодой и к тому же такой хриплый, что Джеффри едва узнал его.

Дверь отворилась.

– Довольно! – бросил, обращаясь к хозяину, Джошуа Брогден. – Я сообщу его чести, как вы пытались задержать меня. Ступайте.

Мало кому доводилось видеть секретаря судьи Филдинга таким встрепанным и озабоченным. Сейчас же он был озабочен чрезвычайно. От его спокойствия и добродушия не осталось и следа. Даже от очков со слабыми стеклами и от строгого черного костюма исходило, казалось, напряжение, не свойственное Брогдену в другое время. Мистер Брогден вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Даже сейчас он старался не выказывать чувств, которые им владели.

– Бани! – проговорил он, одновременно изображая подслушивающего хозяина. – Номера! Джентльменам есть где отоспаться после попойки. Здесь же можно перевязать голову или отворить кровь после дуэли или стычки. В этих же номерах… Впрочем, об этом мы не станем говорить.

– Отчего же? – поинтересовался Джеффри. – Мистер Брогден, разрешите, я представлю вас мисс Китти Уилкис.

– К вашим услугам, сударыня, – проворчал Брогден, склоняя голову.

Он открыл дверь, выглянул в коридор и, видимо, удовлетворившись этим, закрыл дверь снова.

– Надеюсь, мистер Уинн, что ваш спокойный, даже довольный вид не отражает вашего истинного настроения.

– Почему же? У меня есть все основания для полного спокойствия.

– Вы так полагаете? Жаль. У вас крупные неприятности, мистер Уинн. Вы даже не догадываетесь, насколько крупные. – Неожиданно Брогден зажмурился и вдохнул воздух, как будто испытывая тиснение в груди. – Она сошла с ума! Просто свихнулась! Ее нужно запереть и не выпускать! До конца дней! Для ее же пользы! Я уверен, что его честь позаботится об этом.

– Кого запереть? О ком вы говорите?

– О ком я говорю? О вашей подружке – Пег Ролстон! Эта ненормальная бежала из Ньюгейтской тюрьмы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Назад в Ньюгейт

– Безумная! – повторял Брогден. – Безумная! Безумная! Что теперь делать?

– Ради Бога, сэр… – смиренно промолвила Китти.

Брогден протопал к туалетному столику. Он схватил подсвечник и поднял его высоко над головой. Сначала он оглядел картины – все они, подобно Марсу с Венерой, были написаны в манере Рубенса, – затем, встав совсем рядом с Китти, которая была на несколько дюймов выше его ростом, пристально взглянул на нее.

– Скажите мне, девушка, называющая себя Китти Уилкис, – проговорил Брогден, – верно ли, что вы явились сюда лишь как очевидица и ни в каком другом качестве?

– О, совершенно верно!

– М-да, однажды меня уже провели; во второй раз это не удастся. Не надейтесь ввести меня в заблуждение вашей якобы скромностью и послушанием.

– О, ни в коем случае! А скажите, сэр, это трудно – убежать из Ньюгейта?

Вопрос был задан совершенно некстати.

– Скажите, барышня, известны ли вам правила содержания заключенных в Ньюгейтской тюрьме?

– О нет, я ничего об этом не знаю!