Бесноватые

Нелл и Рафаэль с уважительным недоверием смотрели, как он аккуратно вступил на щебенку, а затем остановился и свернулся полумесяцем, будто сонная домашняя кошка. Он широко зевнул, высунув огромный розовый язык, который вытянулся и загнулся на кончике, и из его пасти вырвалось низкое урчание, похожее на треск поворачивающегося турникета в метро. Над закрывающимися глазами животного вместо унизанных звездами небес Индии ярко светились аккуратные окна муниципальных квартир.

— Помнишь, как мы увидели тигра? — спросила Нелл спустя год и два месяца, когда они лежали в постели и смотрели жутко старый фильм ужасов с Джоан Кроуфорд, которая играла самую старую в мире женщину-инспектора циркового манежа.

— Господи, она похожа на трансвестита, — пробормотал Рафаэль, почти не слушая ее. — Хотя ноги хороши. Я уже видел этот фильм, в нем распиливают пополам Диану Доре.

— У него были такие желтые глаза, — Нелл подтянула пуховое одеяло, закрывая соски. Она до сих пор отдавала себе отчет в возрастной пропасти, лежавшей между ними, и редко позволяла ему увидеть себя обнаженной при включенном верхнем свете. Она была в некотором роде волшебницей, когда дело доходило до того, чтобы встать с постели и дойти до ванной так, чтобы он не увидел ее талию сбоку. Она знала, что это пустое, но он был настолько совершенен, что заставлял ее чувствовать себя слишком простым человеком. В течение одного года и двух месяцев она смотрела, как он спит в ее постели, его профиль наполовину утоплен в подушке, рот приоткрыт, — помятый ангел с блестящими веками и густыми непослушными волосами цвета сумеречного леса. Казалось невозможным, что кто-то может спать так красиво и не знать этого, но Рафаэлю удавалось не замечать ее взгляда, когда он просыпался. Он спал больше всех, кого она когда-либо видела, и проспал бы все воскресенье напролет, если бы она его не разбудила.

Квартира Нелл была расположена в Примроуз-Хилл, и солнечный свет проникал в нее из-за парка. Комнаты были маленькие, простые, выкрашенные кремовой краской и обставленные мебелью из переработанного дуба. Она платила за нее слишком много, но это была хорошая сделка, потому что, в конце концов, она была агентом по продаже недвижимости, и как бы это выглядело, если бы она не совершала хороших сделок? Рафаэль был высококлассным поваром, но он бросил кулинарию, чтобы стать художником. У него были загадочные работы — его рисунки и скульптуры разматывали клубки странных историй, полускрытых пейзажей, которые только смутно намекали на его истинные идеи.

Секс с Рафаэлем был мускульным, спортивным, заряженным энергией. Он как-то так особенно расправлялся внутри нее, что это сводило ее с ума. Он был молод, конечно, ему было всего двадцать три года, а ей сейчас было тридцать три, что, по идее, не должно было иметь значения, но почему-то имело. Он заставлял ее чувствовать себя моложе и делал какой-то смелой, и ей это было надо, потому что родители больше любили ее сестру — Карен была жената и имела двух детей. Что бы ни говорила и ни делала Нелл, это не могло заставить родителей смотреть на нее как на взрослого человека. Нелл считала себя зрелой, циничной обладательницей сухого юмора, но когда приезжали родители, они обращались с ней как с глупым ребенком, который ведет себя безответственно. Родители заставляли ее чувствовать, как будто она чего-то не сделала в жизни, но если бы она им это сказала, они бы принялись отрицать. Говорить же с Рафаэлем они и вовсе не могли и разговаривали только с Нелл, как будто его и не было в комнате.

У Рафаэля была маленькая мрачная квартирка на Каледониан-Роуд над металлоремонтной мастерской. В тот единственный раз, когда она приехала к нему домой, на рекламной полосе в витрине под окном его спальни было написано «Убийца с Кэлли-Роуд снова наносит удар». Нелл больше не приезжала к нему, а он не переезжал к ней, потому что она ему этого не предлагала. Она боялась, что он под каким-нибудь предлогом откажется, и щадила себя. Нелл финансировала его карьеру. Она сняла ему мастерскую, взяла напрокат мебель, купила холсты и материалы, необходимые для занятий скульптурой. Она покупала ему одежду и — ввиду того, что готовить не умела, а у него уже не было времени — покупала ему вкусную еду в приятных ресторанах с умеренными ценами, за что он регулярно выражал свою благодарность. Иногда он танцевал с ней в гости-пой — его широкая загорелая рука сзади у нее на талии, его сильное надежное тело ведет ее четко, мастерски.