Бесноватый Цесаревич 5

Последние слова товарищ выплёвывал уже на полу, тщательно зафиксированной егерями. Попалась нам здесь жертва режима. Или понял чиновник, что выхода у него нет. Вот и выдал от души своё отношение к моей деятельности. Я знаю, чего обо мне судачат в высшем свете и про прозвище. Адепт дела защиты прав помещиков подтвердил мою правоту.

Делаю знак егерю, и пленник начал верещать сильнее, но уже из-за грамотно выворачиваемых суставов. Пока держался неплохо и просто сыпал проклятиями. Читаю его личное дело, которое сразу подготовили секретари. Вполне себе полезный и грамотный чиновник. Неужели на почве политики его так морально перекорёжило? Ведь приближен к данным статистики, прекрасно понимает, для чего мы проводим реформы.

—Богдан, — обращаюсь к немцу, глядя в красные и злые глаза чиновника, — С этой мерзостью не церемониться. Раз связан с работорговцами, то будет отвечать. Продай его семью османам. Да так, чтобы дочери его многочисленные оказались в самых ужасных гаремах. Куда-нибудь в Африку к неграм тамошним. Ну а сыновей оскопить, пусть станут евнухами и наблюдают, как их сестёр всякая погань раскладывает.

По мере понимания моих слова, лицо добропорядочного семьянина просто перекосило. А он действительно любил своих детей, личное дело не врёт. Оттого и завыл раненым зверем. Репутация у меня специфическая и я сейчас просто в состоянии бешенства. В общем, запела птичка. По крайней мере, основных фигурантов из нескольких помещиков, купцов-перевозчиков и греческих судовладельцев он сдал. К моему удивлению, казаки в делах замараны не были. Кроме пары отрядов разного местного сброда. Цель ублюдков — просто деньги. Используя общую неразбериху последних лет, группа товарищей вполне себе официально покупала крестьян и продавала в Порту. Подвела их жадность, когда начали ловить переселенцев, в том числе диких. А так, просто бизнес и ничего личного.

—Это произвол и я буду жаловаться Его Величеству! У Войска Донского есть свои привилегии, а вы ворвались к нам, как захватчик! Оцеплены целые города, какие-то обыски и непонятные действия моряков.

Наказной атаман Платов[7] был зол, полыхал эмоциями и особо не стеснялся в выражениях. Я его ещё и промариновал пару дней, не пуская на встречу, пока собирал информацию по состоянию дел. Часть помещиков с купцами взяли с поличным, что весьма успокоило мои нервы, а как обрадовались соратники. Начальство расслабилось и престало выносить мозг. Люди Мясоедова уже выдвинулись в центральные губернии проводить аресты. Придал им в качестве силовой поддержки егерей, дабы переловить возможных беглецов. Но действовали мы молниеносно и банально опережали преступников по времени. Ещё радовало, что удалось без жертв освободить почти всех пленников.

На море было сложнее. Работорговцы давно использовали тактику сброса пленников в случае преследования, и часто уходили от возмездия. Но не в этот раз. Пройдясь широким неводом по побережью Крыма, Кавказа и азовской акватории, моряки брали всех. А далее я точно не собирался церемониться. Допросы велись жестоко, людей ломали. Выявлялись связи, базы, списки участников в том числе османских подданных. Эту страшную гидру я решил уничтожить и преподать работорговцам очередной урок. Наивные уже забыли про резню, которую я устроил после очистки Крыма. Надо напомнить. И здесь зашевелилась атаманская верхушка.

—Под вашим крылом в течение многих лет действовала целая организация людоловов. Ни каких-то степняков с черкесами, с их набегами. А вполне себе уважаемые русские люди. Только почему-то они продавали таких же, как они православных подданных в рабство магометанам. Используя земли Войска Донского как свою вотчину, при вашем молчании или одобрении.

—Казаки о том не знали. Не будет уважающий себя донец мараться в подобном. И законы наши в этом отношении весьма суровы. Да и вы провели расследование, нет там казаков. Приезжие да греки с армянами, какой-то сброд. Вот их и карайте. Но ваши люди начали какие-то странные расследования, рыщут по землям, чего-то вынюхивает, запросили у нашей гражданской администрации бумаги, которые их не касаются.

Здесь озабоченность Платова понятна. На рабство ему по большому счёту плевать, раз не обращал внимания. Или просто не хотел ссориться с высокородными людьми, считая их бизнес игрушками. Я же решил разобраться комплексно, что вообще происходит на подконтрольных мне землях. Когда успокоился и мне перестали сниться испуганные глаза двух сестрёнок, освобождённых из рабского барака, пришло некое понимание.