Бесноватый Цесаревич (СИ)

Мы расположились в крыле, занимаемом Александром, когда он приезжал в столицу. Кроме него в гостиной присутствовали моя супруга, её фрейлина Жегулина, оба брата Чарторыйские, Строганов и Кикин. Лиза слегла от нервного потрясения, с ней находилась Шаховская. Обстановка в зале действительно была тяжёлая. Поляки явно не расстроились кончине Императрицы, но усиленно изображали вселенскую скорбь. Наверняка даже рады, что умерла Императрица, которая поставила крест на польской государственности. Ничего, будет день и будет пища, вернее придёт расплата, пусть пока позлорадствуют.

— Летать люди ещё не научились. Гонец доставил весть за один день. Я же добирался почти два дня, на середине пути начался снегопад, и передвигаться стало сложнее. Проститься с бабушкой я успею. Главное, что у нас в душе, а не внешние проявления почтения и изъявления любви. Думаю те, кто ещё вчера рыдал у ложа умирающей императрицы, уже сегодня припадают к ногам совсем другого человека, — произнёс я с усмешкой.

— Ты неисправим, Константин. И твои солдафонские шутки неуместны. Тысячи подданных стекаются в столицу, чтобы проститься с нашей бабушкой, — осуждающе произнёс Александр.

Судя по бросаемым на меня взглядам, остальные присутствовавшие его поддерживали. Хотя, пшеки со Строгановым и до моих слов, не пылали ко мне особой страстью.

— Заметил я этих «расстроенных» подданных. В Зимнем протолкнуться от них невозможно. Что удивительно, основная часть этих кисломордых кучкуется ближе к покоям батюшки. Оставь императрица завещание в твою пользу, так они штурмовали бы твои покои с усердием мух летящих на мёд, — продолжал я надсмехаться над сложившейся ситуацией.

Мне было смешно смотреть на этот фарс, к тому же надо было отыгрывать свою роль, недалёкого и грубого солдафона. Судя по реакции публики, роль была отыграна на пять с плюсом.

— Константин, это переходит все границы приличий. Мало того что ты грубо отзываешься о подданных империи, так ещё ведёшь крамольные речи. Наследником и новым императором является наш батюшка, иначе быть не может, — воскликнул Александр.

— Не может, значит, не может. Зачем так волноваться. Думаю нам с Юлией пора домой. Увидимся завтра, когда все приведут свои чувства в спокойное состояние. Каюсь, наговорил лишнего, — произнес я.

В карете мы с Юлей молчали. Разговаривать начали только за ужином.

— Зачем было говорить такие двусмысленности? И я знаю тебя лучше других, ты сделал это не просто так. И точно не раскаялся в сказанном, — произнесла Юля, после того как слуги оставили нас.

Её зеленые глаза смотрели на меня осуждающе, и было понятно, что её расстроило моё поведение.

— Терпеть не могу всё это лицемерие и лизоблюдство. Александру тоже пора иначе взглянуть как на своё окружение, так и на тех, кто сейчас начнёт пытаться попасть к нему в ближний круг. Он человек осторожный, но сейчас чувства обнажены, и можно наделать ошибок. Я предпочитаю сразу очертить границу, за которую посторонним людям вход запрещён.

— Костья, нельзя быть таким прямым и грубым. Я и Александр с Лизой понимаем тебя. А для окружающих это выглядит как проявление неуважения не только к ним, но и к памяти Императрицы.

— Мне не интересно мнение большинства людей, которые сейчас расталкивают друг друга локтями, чтобы засвидетельствовать своё почтение отцу. И давай прекратим этот разговор. Лучше расскажи, как обстоят дела в вашем фонде? Может, нужна ли помощь с моей стороны?

Не сразу, но удалось переключить Юлю на тему нашего общего начинания. Тем более что дела фонда полностью поглотили её и ничем другим она не занималась. Долго рассказывала про новости и успехи. За креативную часть можно быть спокойным. Наши девушки останавливаться не собираются и планомерно работают над новыми играми. Финансовую часть я потом обсужу с Хоффманом. Далее обсудили будущую газету, у наших активных дам возникли свои предложения. Новиков получил амнистию ещё до смерти императрицы и готов приступить к работе. Надо буде познакомиться и пообщаться с ним перед отъездом. Оборудование для типографии закуплено и нанята часть работников. С этой стороны всё идёт по плану.

На этом вечер не закончился. Прибывший гонец вызвал меня к Павлу. Зная о его бессоннице, я особо не удивился. Верхом в сопровождении кирасиров, присланных из Зимнего, каждый из которых держал по факелу, прибыл во дворец. Я бы и пешком дошёл, меньше шансов коням ноги переломать, но опять-таки не поймут. Народу во дворце и на подступах, уже не было, только посты охраны и слуги, которые заняты уборкой.

Павел встретил меня в одной из гостиных, которая была превращена в кабинет. Рабочую приёмную Екатерины он занимать не стал. Столы были завалены бумагами, обстановка самая рабочая. Сам будущий император был в мундире гатчинского полка, в парике и при орденах. Выглядел он излишне дёрганным даже для себя обычного.