Бесовские времена (СИ)

Прошло несколько недель, и нужда снова заявила о себе — Пасха требовала расходов, и тут Наталио спросил Джулио, где старый содомит хранит деньги, и когда он в следующий раз ждёт его? Тот пожал плечами. Комини приглашал его, когда у него разыгрывалась похоть, не сверяясь с днями недели. Это было непредсказуемо. Деньги же подлец хранит у банкира Пасарди, а плату ему всегда заготавливает заранее и берёт из ларца на столе. Если оглушить его и обыскать комнаты… Чёрт его знает, что там найдется… Наталио задумался, но тут его размышления были прерваны злобным шипением.

— Недоумки… — оба испуганно вздрогнули и обернулись.

У дверного проема стояла Глория Валерани. То, что она слышала всё, было несомненно. Отец и сын переглянулись, а старуха, снова обозвав их недоумками, проронила, что их поймают через час после нападения на Комини, а дальше — суд и плаха. Оба снова переглянулись. Им не сильно понравился безапелляционный тон Глории, но и отец и сын понимали её правоту. Такие вещи с кондачка не делаются. И в то же время оба не могли не отметить странный тон Глории и тот факт, что она отнюдь не считает глупым сам замысел убить Комини — бестолковым и безрассудным ей кажется делать это непродуманно и поспешно. Джулио к тому же порадовало то, что она ни словом не обмолвилась о том не очень-то приятном для него обстоятельстве, что он стал любовником старого содомита, и потому он осторожно проронил:

— У тебя есть другие соображения, бабуля?

Наталио же просто с интересом посмотрел на мать.

Надо сказать, оба они не оспорили то наименование, что проронила по их адресу Глория. Во-первых, потому, что на самом деле всерьёз убийства всё же не замышляли, хоть мысль о нём и вынашивали, а, во-вторых, они всегда привыкли признавать за Глорией некоторое умственное превосходство, вызванное её старшинством и опытом.

— Нет, — спокойно проговорила старуха, и безапелляционно продолжила, — но вам лучше пока не дергаться.

Отец и сын переглянулись, но снова не оспорили Глорию. Та же тихо ушла.

Уединившись в своих покоях, Глория задумалась. Подслушанный разговор встревожил её. Донна Валерани замечала, что в последнее время внук стал тратить дукаты, не считая, и задалась тем же вопросом, что и сын. Теперь она узнала ответ и поняла, что это известно и Наталио. Мысль, что Джулио позволяет мерзейшему Комини вторгаться в его зад, на мгновение вызвала оторопь старухи, но при дальнейшем подслушивании разговора её оторопь сменилась злостью. Они что, безумцы?

Но получасовые сосредоточенные размышления погасили и оторопь, и приступ злобы. Мысли проносились в голове старухи спокойно и ровно. В чём-то сынок и внук, разумеется, правы. Деньги Комини им пригодились бы. Но риск не должен быть неоправданным. Какого черта рисковать головой, когда запросто и без всякого риска можно заполучить полторы тысячи дукатов? Она и сама думала об увеличении семейных доходов — но видела их на путях менее криминальных.

Камилла ди Монтеорфано. За ней давали прекрасное приданое. Но за Наталио она не пойдет, он стар для неё, а вот Джулио… Она понимала, что тот не слишком-то красив, но красноречиво расхваливала перед девицей заботливость и тонкий придворный такт своего внука. Увы, девица оставалась холодна, почти не слушая её. Теперь Глория приняла решение — Джулио должен овладеть Камиллой и жениться на ней, прибрав к рукам семьи приданое. Она сказала о своих планах Джулио и получила его моментальное согласие: этот способ позволял разбогатеть, ничем не рискуя. Глория велела внуку поджидать девицу на лестнице и с наступлением темноты попросила её спуститься к колодцу на внутреннем дворе. Внук подстерег Камиллу и набросился на неё, но тут, откуда ни возьмись, появился чёртов шут и всё испортил.

Девица пожаловалась дяде-епископу — тот герцогу, и Глория поняла, что новые попытки пока стоит отложить. Она лихорадочно искала выход и тут — не нашла, но подлинно… набрела на него. Она решила съездить в Пьяндимелето, Наталио упорно говорил о продаже дома, и она тоже понимала, что фамильную вотчину придётся продать. Но много ли выручишь?… Чтобы действительно поправить дела, нужно этот дом продать трижды, но, увы…