Беспамятство

Ляля вспомнила, как много лет назад Бачелис ловко скрыл разочарование, услышав от босса, что дочь выходит замуж. Неужели сам рассчитывал оказаться на месте жениха? Но, может, и померещилось, - тогда казалось, все окружающие в неё влюблены. С тех нор взгляд Бачелиса затвердел, словно под бархатом густых ресниц скрывается нож. Впрочем, возможно, она судит предвзято — ей нс нравились люди, которые имеют влияние на отца.

Сказала невесело:

Нс узнаю своего замечательного папку в роли свахи.

Что делать, если ты не знаешь, что для тебя лучше.

Может, это и правильно? По-крайней мере, душу не надо насиловать. Лучше для меня - значит хуже для другого. Ты же знаешь закон сохранения веществ: если в одном месте прибыло, то в другом убыло.

Кому нужна твоя девственная душа? Что-то не вижу охотников.

Ляля отшатнулась, словно получила пощёчину.

Мне нужна. Мне,

Странно и неприятно было видеть отца жестоким и не вообще, а к ней. Ольга почувствовала отчуждение и испугалась. Как она

раньше не замечала? Под ногами неожиданно разверзлась земля и образовался овраг, который не перейти. Теперь они но разные стороны, и на том берету вместе с отцом осталась часть её души. Но как и когда всё изменилось? Неужели манерная Вероника способна так исказить личность мужчины - нс простого, а властного, независимого, самоуверенного. Нет, нс то. Но что? Ольга не находила ответа.

Вспыхнула безумная мысль - а сама она любит ли отца, как любила прежде? Она ведь считала, что истинная любовь не умирает. Романтические бредни, аксиомы воображения! Любовь слишком нежная субстанция, сё даже подвергать испытанию опасно, а уж убить — ничего нс стоит, требуется только одно условие для палача - не иметь сердца. Но ведь сердце у отца было, было! И очень большое! Она слышала его биение, когда папа маленькой носил её на руках. Как оно катастрофически съёжилось, вынужденное переживать двуличие необходимости!

Но пуповина родовой связи ещё держалась. Чтобы оборвать се окончательно, понадобится потрясение недюжинный силы. Да разве ж за этим дело станет? Судьба уже замахнулась и замерла в ожидании удобного момента.

Ольга возвращалась из института домой поздно, на метро. Машину ещё вчера загнала на техосмотр, должны были вернуть, но как всегда задержали. Вечер стоял тёплый, пахло мокрым снегом и приближающейся весной. От метро до дома хорошим шагом минут десять. Тротуары Кутузовского проспекта, где с лёгкой руки партийной верхушки всегда обитали важные столичные чиновники, рабочие хозяйственной службы выскребали тщательно, до асфальта, но с утра, и к концу дня легко поскользнуться на тонкой ледяной корочке. В сапогах с высокими каблуками Ляля шла медленно. Она мысленно перебирала несчастья последнего года и удивлялась, какой густой полосой они повалили: смерть мамы, женитьба отца на жуткой женщине с маской вместо лица, измена Макса и развод, ето загадочное исчезновение, В довершение — эти головные боли, которые продолжались и с каждым разом длились всё дольше. После очередного приступа из мозаики сознания стал напрочь вываливаться больший или меньший кусок. Сначала она напряглась, пытаясь восстановить провалы, но потом пришла к выводу, что так даже лучше. Вместе с памятью уходили боль и желания. В конце концов, может она забудет прошлое и останется наедине лишь с безразличным настоящим. Поскорей бы.

Она уже была недалеко от дома, всего за квартал, когда увидела у тротуара темно-синий «Лексус», очень приметный, чтобы нс признать автомобиль Юрия Львовича Бачелиса. Почему он здесь? Ляля умерила шаг, не желая встречаться с юрисконсультом, и невольно заметила внутри силуэты целующихся. Слишком надолго они приникли друг к другу, чтобы считать поцелуй дружеским. Несомненно, любовный. Ольга невольно отступила назад, к подворотне, и замерла. Вскоре дверца распахнулась и выпустила даму в собольей шубе, а автомобиль поехал дальше.

«Вероника! Подлая тварь», - подумала Ляля. Теперь многое встало на свои места, в том числе охота за семейными акциями, преподнесенными ей и Максу отцом. Если сложить их с долей Бачелиса, получится решающий пакет. К тому же папа мог свою часть завещать, а еще хуже — подарить Веронике. Тогда его просто вышвырнут из кресла генерального директора.

Лялю бросило в жар. Отцу, единственно близкому человеку, любимому несмотря ни на что, грозила опасность.

Глава 15