Беспечность волхвов. Часть 2

Она указала пальцем на противоположную стену. Богданов недовольно возразил:

— Мне плевать на феншуй. Мне удобней ей пользоваться здесь, а не там. У меня там записи для памяти.

Девица разочарованно обронила:

— Записи? Для памяти? А я думала это для красоты. Типа абстрактная картина.

Богданов поморщился:

— Картина. Картина. Только, она для дела там висит.

Гостья села на свое место и стала разглядывать стикеры на ватмане, который держала в руках:

— Тут формулы какие-то, слова непонятные. Ты же говорил, что ты доктор. Зачем тебе всякие формулы? Для прикола? Или ты не доктор?

— Ну, я не совсем доктор. Я биолог.

Гостья разочарованно протянула:

— А-а-а. Биолог. Не доктор значит. Так может ты мне все неправильно с ногой сделал.

Богданов изучающе посмотрел на девушку:

— Как нога? Все еще болит?

Гостья уныло буркнула:

— Болит еще. Но уже лучше.

Она взяла одной рукой чашку с кофе и отпила из нее, посмотрела еще раз на картину и посоветовала:

— А ты ее все-таки повесь по феншую. Попробуй. Может тебе удобней будет свои формулы читать. Так они будут у тебя все время перед глазами а не за спиной.

Леонид Михайлович с подозрением посмотрел на девушку:

— А может они и так у меня все время перед глазами. Может, я сижу напротив них.

Гостья наморщила лоб и презрительно скривила губы:

— Ой да ладно, кончай туфту гнать. Ты же обычно сидишь там, где сижу я.

Любопытство Богданова росло:

— С чего ты это взяла?

Девица самоуверенно улыбнулась:

— Ой, не надо. Это и так понятно. Табуретка здесь одна стояла, на которой я сижу. Другую, ты из под стола достал. Значит, не пользуешься ей.

Богданов с удивлением отметил, что его гостья не такая уж простушка, как показалось сначала. Запоздалые подозрения мелькнули у него в голове, но он тут же исчезли, уступив место интересу к другим достоинствам девушки. А достоинства были на лицо. Богданов смущенно поинтересовался:

— Я закурю?

Та отрешенно бросила:

— Кури. ты же у себя дома

Богданов щелкнул зажигалкой, затянулся, и стал вкручивать приглянувшийся ему шуруп в каблук. Приклеив на место кожаную стельку, он выдохнул:

— Кажется готово. Примеряй.

Девушка попыталась вставить ногу в сапог и болезненно поморщилась:

— Не лезет.

Повязка, сделанная Леонидом Михайловичем, явно мешала примерке сапога.

Гостья растерянно уставилась на Богданова. Тот скривился и поджал в задумчивости губы. Ситуация становилась явно тупиковой. Оставалась еще надежда на быстрое прибытие скорой помощи. Но она таяла, как прошлогодний снег под солнцем. Госпитализацией, по мнению Богданова, в данном случае не пахло. Приговор врача не вызывал у Леонида Михайловича сомнений:

— Завтра вызовете врача на дом.

В голове Богданова крутанулась мысль:

— Вызвать такси? Тогда придется ее провожать. Черт, как это все не вовремя. Ломается весь план на сегодняшний вечер. Девица эта развязанная, черт ее побери. Ждал-ждал от Генки эту вещь, и на тебе. Просто указать ей на дверь нетактично, и не по джентльменски. Может за ней приедет кто-нибудь из ее знакомых? Надо бы ее спросить. Нет, неудобно.

Гостья выжидательно смотрела на Боданова, показывая всем своим видом, что именно он должен принять и озвучить решение о ее дальнейшей судьбе. Неловкая пауза затягивалась. Богданов с надеждой на благоразумие гостьи буркнул, первое пришедшее на ум:

— Вы куда-то спешили?

Та скривила рот и пожала плечами:

— Да, в общем-то нет.

И пояснила:

— Я от подруги шла с дня рождения. А так, меня никто не ждет.

Она испытующе посмотрела на Богданова:

— К тебе должны прийти? Я мешаю?

Богданов рассеяно буркнул:

— Да нет. Я тоже никого не жду.

Ситуация становилась все более неопределенной. У Богданова само собой сорвалось с языка:

— Может еще кофе?

Гостья смотрела на него изучающе, и согласилась с его предложением, скривив губы:

— Ну, можно и еще кофе.

Ее лицо выражало, что она вынуждена примериться с такой бессмысленной тратой времени только в силу сложившихся обстоятельств.

Пили кофе молча. Она с независимым видом смотрела на стену напротив нее, а Богданов задумчиво рассматривал содержимое своей чашки. Первой прервала молчание гостья:

— Биолог. Никогда не сталкивалась с биологами. Ты где работаешь? Что ты на работе делаешь? Зверей кормишь?

Богданов вздохнул:

— Нет, зверей я не кормлю. Я в институте биологии работаю. Муравьями занимаюсь.

Девушка недоуменно уставилась на Леонида Михайловича:

— Муравьями? Это как. Не представляю, что с ними можно делать.

Богданов хмуро буркнул:

— Я их изучаю. Социальные насекомые.

Недоумение стояло в глазах гостьи:

— И кому это нужно?

— Ну, выходит, кому-то нужно. Мне даже иностранный грант дали на их изучение. Но это так, это к делу не относится. В общем, кое-кому это нужно.

— Не представляю. У меня столько знакомых сидят без работы, а тут, ха-а-а, и на тебе, за изучение каких-то муравьев деньги платят.

На Богданова из речи гостьи выплеснулся целый поток разнообразных интонаций. Тут было и пренебрежение, и презрение, и зависть и еще какой-то негатив.