Беспечные ездоки, бешеные быки

Посмотрев материал, даже Шрэдер, автор «Таксиста», счёл персонажи отвратительными. «Джейку необходимо добавить глубины, показать его позицию, пусть это и не соответствует действительности, иначе непонятно, с какой стати о нём делают кино», — делился мнением со Скорсезе Шрэдер. По его словам, режиссёр с ним не соглашался, для него главным в фильме было показать в Джейке чутьё и дух неандертальца. «Мы же с Бобом пытались добиться того, чтобы при всей непривлекательности героя, зритель переживал за него, продолжает Шрэдер. — Конечно, главная заслуга в этом Боба — актёра и человека, нечто неуловимое позволяло людям разглядеть в его взгляде проблески человечности».

Наконец, Скорсезе, Де Ниро и Винклер встретились в «Шерри» со Шрэдером, чтобы обсудить сценарий. Встреча проходила непросто. Марти считал, что новый вариант — это настоящий прорыв, особо отметив проработку тему взаимоотношений братьев. Хотя без возражений со стороны режиссёра и исполнителя главной роли не обошлось. Вспоминает Шрэдер: «Де Ниро отчаянно упирался по поводу эпизодов, в которых затрагиваются глубинные мотивы поведения героя, спорные, возможно, но чрезвычайно важные по драматургии. Марти не собирался спорить с Бобом — им ещё предстояло вместе работать — и отстаивать свою точку зрения мне приходилось в одиночку. Я имею в виду сцену онанизма, с ледяной водой и подобные вещи. Согласен, решение смелое и оригинальное, но, с точки зрения Де Ниро, заставить работать эпизод, в котором приходиться сидеть с членом в руках, в высшей степени сложно». Для Марти и Боба позиция Шрэдера была очевидна: «Вы хотели сценарий? Пожалуйста, мне он больше не нужен, у меня своих дел невпроворот!». В какой-то момент он запустил бумаги под потолок, вопя перед тем как выйти вон: «Нужна стенографистка? Так наймите! Я же пытаюсь написать правдивый рассказ, который заденет за живое!». «Для воплощения на экране задуманного я способен на многое, стерплю крик, оскорбления, ради бога, буду лишь молча улыбаться. Не спорю, он показал нам выход из тупика, привнёс в сценарий нечто оригинальное. Но после стольких лет неуважения и оскорблений руки ему, конечно же, не подам!» — заключает Скорсезе.

Как бы там ни было, но и жизнь самого Скорсезе пошла под откос. Случилось это сразу после Дня труда [168] 1978 года. С начала лета он жил с Изабеллой Росселлини. Вместе с ней, Де Ниро и Мартиным они отправились на кинофестиваль «Теллурайд». «Вышло так, что у нас не оказалось кокаина, взяли на стороне какого-то дерьма и нам поплохело», — вспоминает Мардик. В выходные у Скорсезе пошла горлом кровь и впервые в жизни он потерял сознание. Когда переехали в Нью-Йорк, случился удар. «Кровь шла изо рта, из носа, из глаз, из задницы, откуда только можно было. Он был при смерти», — продолжает Мардик Мартин. Росселлини пришло время возвращаться на работу в Италию и она опасалась, что больше не увидит его живым.

Стив Принс отвёз Скорсезе в Центральную больницу Нью-Йорка. В реанимацию тут же, сломя голову, с анализом крови в руках влетел врач:

— Это ваш анализ?

— Да, — едва соображая, ответил Скорсезе.

— А вы знаете, что у вас нет тромбоцитов?

— Нет, а что это значит?

— Это значит, что у вас обширное внутреннее кровотечение.

— Доктор, мне нужно работать.

— Никакой работы, в любую минуту может произойти кровоизлияние в мозг!

Причиной отчаянного положения, в котором оказался Скорсезе, стал одновременный приём лекарств от обострения хронической астмы, других медикаментов, прописанных ему, и некачественный кокаин. Режиссёр был измождён и весил чуть больше 50-ти килограмм. Врач отменил все препараты и накачал его кортизоном. Режиссёра поместили в роскошную палату, в которой до него лечился шах Ирана, но он всё равно не мог заснуть и первые три ночи без перерыва смотрел кино. Среди фильмов был «Доктор Джекилл и мистер Хайд», вполне уместное, надо сказать, произведение в данной ситуации. Наконец, кортизон подействовал, уровень тромбоцитов начал расти и кровотечение прекратилось.

«Наконец-то нашёлся доктор, — рассказывает Робертсон, — который без обиняков передал ультиматум: изменение образа жизни или смерть. Конечно, мы и сами понимали, что нужно меняться. Слишком жадно мы жили, уровень холестерина зашкаливал. Я сам вернулся в семью, рассчитывая, что домашние присмотрят за мной».

Навестил Скорсезе в больнице и Де Ниро: «Что происходит, Марти? Неужели ты не хочешь дожить до того дня, когда твоя дочь вырастет и выйдет замуж? Ты что, один из тех неудачников-режиссёров, что, сняв парочку приличных фильмов, растворяются в пустоте?». После вступительной тирады актёр перевел разговор на «Бешеного быка»:

— Думаю, мы можем сделать этот фильм. Это будет великий фильм. Так как же, снимаем или нет?

— Да.

Он теперь знал, за что зацепиться: саморазрушение ради саморазрушения, походя давящее всех близких и родных, а Джейк — это он сам.

* * *