Бесплатно

Рассказ написан весной 2011 года. Вышел в журнале «Полдень XXI век» в феврале 2012 года. Прошло совсем немного времени, а политическая ситуация в мире кардинальным образом изменилась. Этот рассказ научил меня тому, что человек творческий должен держаться от политики на максимально возможном расстоянии. Политики договорятся или придут новые, и когда‑то живое произведение будет смотреться уже совсем по‑другому. Я бы даже сказал странно.

Рассказ «Провинция Россия» входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:

https://www.litres.ru/42160735/?lfrom=174660427

Первые люди

Я припарковал серебристый «Ниссан» на вертикальной парковке возле здания, куда недавно устроился работать мой друг. Утром здесь припарковаться невозможно. Днем это сделать тяжелее, чем прогнать по Красной площади стадо коров. Вечером же каждое первое машиноместо свободно.

Название известной международной корпорации, под окнами которой я остановился, называть не стоит. Все в нашей стране, от Калининграда до Сахалина, хоть раз, но пользовались ее продуктами.

Выбрался из машины размяться, заодно и позвонить, сообщить, что приехал. На улице середина мая, легкий ветерок приятно и тепло подул в лицо. Нашел в телефонной книге имя Давид. Нажал вызов.

– Привет. Приехал? – в голосе друга чувствовалась странная, неестественная для него, настороженность. – Тогда подожди пару минут, я за тобой спущусь. Покажу кое‑чего.

– В смысле спущусь, кое‑чего покажу?! Нам еще ехать через половину Москвы! – с этим человеком знаком с детства. В отношении него лучше сразу поднимать панику, даже если он ничего не натворил. Потом может быть поздно.

– Успеем, – слишком спокойно ответил Давид и положил трубку.

Я почесал голову и задумчиво поглядел на аппарат, будто он мог рассказать о странном поведении друга. Теряясь в догадках, направился к проходной. Внутрь заходить не стал, да меня бы и не пропустили. Седовласый старик в зарешеченной стеклянной будке вяло на меня посмотрел и вновь вернулся к разгадыванию сканворда. Я остановился у выхода, свежим воздухом подышать, о вечном подумать, как некоторые называют безделье.

Моя машина на парковке смотрелась покинутой и одинокой, словно игрушка, брошенная повзрослевшими детьми. Закатное солнце отражалось от стекол соседних домов, от проезжавших автомобилей. Слепило. Посмотрел на чистое, редкое для Москвы, голубое небо. Если бы люди умели летать, то махнул бы крыльями и унесся в эту манящую высь! Летел бы над Москвой, смотрел на суетившихся в пятничный вечер людей…

– Ау! – потряс друг за плечо. – Замечтался?

Посмотрел на Давида. Взлохмаченный, с вечно красным, как у последнего пьяницы, носом. Каждые три секунды поправляет очки в тонкой оправе. На распахнутом белом халате нет двух пуговиц. Под правой мышкой дырка. Бейджик «Лаборант» из горизонтального положения умудрился переместиться в вертикальное.

– Что случилось? – присмотрелся к другу. Блестевшие глаза и слегка подергивавшийся уголок рта выдавали его, как хвост из‑за дивана – кошку.

– Пойдем, – он взял меня под руку и потащил ко входу в здание.

– Да подожди ты, – попытался высвободиться, но Давид держал крепко.

– С тобой? – седовласый охранник поднял взгляд от сканворда.

– Со мной, – друг приложил к желтому кружочку пластиковую карту, стрелка турникета замигала зеленым. По его пропуску прошел и я.

Миновали светлый и просторный холл, где стояло с десяток диванчиков.

– Что произошло? – мы вошли в серебристый лифт с зеркалом на задней стене.

– По‑моему тебе лучше посмотреть, – он нажал кнопку третьего этажа.

Двери мягко и бесшумно закрылись. Кабина беззвучно и едва ощутимо тронулась вверх.

– Не боишься, что опоздаем?

– Не боюсь, – отмахнулся Давид. – Мы мигом.

– Как знаешь, – пожал я плечами. – Только странно ты себя как‑то ведешь. Думаешь, меня здесь всерьез что‑то заинтересует?

Друг не ответил. Несколько секунд мы проехали в тишине. Серебристые двери тихо раскрылись. Нас встретил мрачный, полутемный коридор с крашенными в салатовый цвет стенами.

– Сюда, – направился влево от лифта Давид.

Попалось несколько деревянных дверей, от одной из них слабо пахло краской. Лифт за спиной бесшумно закрылся, стало еще темней.

– Невеселое какое‑то место, – честно признался я.

Вдали виднелось еще несколько дверей, затем коридор поворачивал. Тишина стояла оглушающая, будто вокруг могила, а не Москва.