Бесплодная селедка

Инстинкт самосохранения селёдки подсказывал ей, что в залитых водкой глазах пьяного мужика, она, только что, превратилась из собеседницы — в закуску, и ей тоже угрожает реальная опасность. И что ей, немедленно, нужно спасаться. Собрав все оставшиеся силы в хвосте, полуобморочная рыба резко дрыгнула им и, метнувшись на самое дно ванны, прижалась всем телом к затычке сливного отверстия.

Аркадий Вениаминович, возомнив себя отважным сотрудником МЧС, смело бросился за «утонувшей» рыбой и, выловив её руками, вытащил потерпевшую на свежий воздух.

— Не ешь меня, Аркадий Вениаминович, я тебе ещё пригожусь! — отчаянно завопила беспомощная рыба, оказавшись в руках пьяного рыбака.

— А с чего ты взяла, что я тебя собираюсь есть? — удивлённо поинтересовался «спасатель» в намокшей одежде, сдувая со своего носа свисавшие капельки воды.

— Так ты же решил не плыть со мной в море, а пить дома водку? Соответственно, я автоматически превращаюсь из «проводника в новый мир» в простую, обычную и привычную тебе закуску, — логично рассудила селёдка, косясь на лежавшие в тарелке кусочки своей «сестры», приправленные растительным маслом и репчатым луком.

— Ах, вот что тебя напрягло, — усмехнувшись, догадался Аркадий Вениаминович, проследовав по траектории взгляда обеспокоенной рыбы до тарелки с закуской. — Это случайное совпадение, не имеющее к тебе никакого отношения, — поспешил успокоить взволнованную селёдку, выпивоха, почувствовав себя виноватым в том, что нечаянно подверг стрессу свою новую подругу. — Я должен был предвидеть подобную реакцию с твоей стороны, но я, дурак, даже не придал этому серьёзного значения и вынул из холодильника первое, что попалось мне под руку. Представляю, что было бы со мной, если бы я беседовал с огромным людоедом, а он при этом с аппетитом глодал бы человеческую ногу… Прости меня, ради вашего бога Посейдона, и не гневайся на меня. Я сейчас всё исправлю, — искренне извинился перед селёдкой, Аркадий Вениаминович и, нежно опустив её обратно в ванну, немедля вынес тарелку с ненавистной закуской за пределы квартиры.

ГЛАВА 7

Вернулся Аркадий Вениаминович в ванную комнату, примерно, через полчаса, с банкой солёных огурцов и с пакетиком «малинки».

— Бегал к соседу за гостинцем для тебя. Вот, хотел порадовать, — с сияющим от счастья лицом объяснил, Аркадий Вениаминович, поставив огурцы на столешницу стиральной машины и высыпав «малинку» в воду. — Ты же любишь этих красных личинок комаров? — заботливо спросил гостеприимный хозяин обшарпанной ванной комнаты, указывая пальцем на извивающихся в воде красненьких червячков.

— Честно говоря, я бы лучше употребила криля… Ну, да ладно, потешу свой изголодавшийся организм личинками комара. Так сказать, немного «заморю червячка», — удачно пошутила чешуйчатая кокетка и за несколько секунд «склевала» всю порцию, не позволив ни одной личинке достигнуть дна ванны.

— Не понял, — обиженно произнёс, Аркадий Вениаминович, когда лоснящаяся от сытости голова довольной рыбы высунулась из воды. — Тебе не понравился мой гостинец? Что значит: Я ЛУЧШЕ УПОТРЕБИЛА БЫ КРИЛЯ?

— Да понравился мне твой гостинец, — ответила заботливому другу, благодарная селёдка, виновато потупив взор. — Просто это, как бы тебе объяснить, для меня скорее «десерт», нежели основное блюдо. Это, примерно, то же самое, если бы я тебе на обед подала вместо курицы — пару жареных куриных яиц.

— А-а-а, теперь понял, — успокоился, Аркадий Вениаминович и тут же спохватился: — Может, тебе тогда сухого корма подсыпать?

— Нет, спасибо, я сыта, достаточно, — остановила селёдка, собравшегося было бежать за кормом подвыпившего «официанта». — Ты лучше сам перекуси. Что ты там себе принёс? — поинтересовалась рыба, с любопытством поглядывая на банку с огурцами.

— Это не еда, — усмехнулся, Аркадий Вениаминович, вынимая из банки скрюченный солёный огурец и демонстрируя его селёдке. — Это ЗАКУСКА.

— Похоже на эмбриона крокодила, преждевременно вынутого из яйца, — брезгливо поморщившись, предположила селёдка и тяжело задышала жабрами от волнения.

— Это овощ, который называется огурец, — поспешил объяснить напрягшейся рыбе, Аркадий Вениаминович, пока у той опять не начал теряться рассудок. — Он растёт у людей на грядках или в теплицах на садовых участках. Затем люди их собирают, солят в банках, а после закусывают ими водку.

— Ну, так закусывай. Чего сидишь-то? — недоумевала удивлённая рыба, не понимая, почему Аркадий Вениаминович затягивает с этим приятным процессом.

— И то верно, — азартно согласился с непьющей «собутыльницей», довольный выпивоха и, отхлебнув из бутылки, смачно захрустел вынутым из банки скрюченным «образцом».

На минуту воцарилась блаженная тишина, которую первой нарушила селёдка.

— А «мальки» у тебя есть?

Аркадий Вениаминович перестал жевать, вопросительно наморщил лоб и медленно завращал глазами в поисках ответа на этот странный вопрос.

— Ну, в смысле, маленькие дети у тебя есть? — уточнила селёдка, переведя значение слова «мальки», с рыбьего — на человеческий.