Бесплодная селедка

— А это, как ты пожелаешь, — покорно склонила голову селёдка, как это делают слуги перед господином. — Если предпочтёшь, чтобы она молчала, как рыба, то не услышишь от неё ни слова. А если хочешь, чтобы она с тобой разговаривала, то заранее прими какое-нибудь гистаминное средство от аллергии. А то тот сладостный нектар, который польётся из её уст, будет таким сладким и душистым, что у тебя в зобу дыхание слипнется, и в задУ — тоже. Русалки речам своим учились у Сирен. А те, как известно, моряков речами усыпляли на веки вечные.

— А на каком языке она будет со мной говорить? — заволновался Аркадий Вениаминович, представив перед собой прекрасную Русалку со жгучими красными волосами и искрящимся серебром изящным хвостом.

— На каком языке будешь с ней говорить, на таком она и будет тебе отвечать, — коротко проинструктировала «жениха», селёдка, напомнив ему о способности рыб к полиглотству.

— Кстати, а ты обнаружила в себе этот дар после того, как тебя прокляли? Или тебя прадед научил читать, а заодно и говорить? Насколько я знаю, все рыбы — немые от рождения…

— Видать все, да не все! — гордо опровергла бытующее мнение людей селёдка, высоко высунув нос из воды. — А если серьёзно, то Посейдон сделал рыб немыми для того, чтобы они людям не разболтали о прелестях подводного мира. Знали бы вы, как мы там живём, то побежали бы сломя голову, наперегонки, топиться. Ведь души утопленников, на самом деле, тонут в морской бездне, а не улетают на небо, как принято считать на Земле.

— Ну, это, конечно, спорный вопрос, но меня сейчас больше интересует твоя способность говорить, а не души утопленников, — отмахнулся рукой от подводных предрассудков представителей морской фауны, Аркадий Вениаминович и придвинулся ещё ближе к говорящей рыбе. — Давай, колись, отчего ты заговорила?

— Это утешительный бонус, видимо, идущий в комплекте с моей бесплодностью, — с грустью пошутила селёдка и нервно хихикнула. — Говорить в подводном мире могут не все, а только высшие морские существа: Морские цари, Русалки, дельфины, киты, касатки…

— И ты, — радостно вставил свою новую подругу в один ряд высших морских существ, Аркадий Вениаминович, уважительно ей подмигнув.

— И я, — не стала спорить вежливая рыба с оптимистично настроенным человеком, совсем не разбирающимся в подводной иерархии. — А изъясняются эти высшие существа на суперсовременном ультразвуковом языке, который люди ещё долго не смогут расшифровать. Вам до понимания этого языка ещё пару столетий развиваться нужно. А вот обычные рыбы — абсолютно немы.

— А почему Посейдон не разрешил и им говорить на ультразвуке? Мы же всё равно этот язык не понимаем? Чего боятся-то? — привёл логичный аргумент в пользу простых рыб, Аркадий Вениаминович, считая запрет Посейдона неоправданно жестоким.

— Обычные рыбы слишком глупы, чтобы говорить на этом сложном языке, и я, кстати, тоже не умею говорить на нём. А с учётом наличия у нас врождённого полиглотства, мы стали бы большой угрозой для подводного мира и его умиротворённых обитателей, «купающихся» в роскоши, в прямом и в переносном смысле. Представляешь, что было бы, если бы пойманные людьми рыбы, просили бы у рыбаков из разных стран пощады на их родном языке, суля за это всевозможные блага подводного мира? К примеру — дешифратор ультразвука? Ну, или лекарство от неизлечимых на Земле болезней? Да люди бы стали специально охотиться на рыб, чтобы стребовать с них себе «новое корыто», «новую избушку», «жемчужевый завод», ну или банальные сокровища от затонувших кораблей. А может, и того хуже… Переселились бы к нам и засрали бы дно морское, как землю, на которой живут.

— А как тебе, в таком случае, твой прадед про Емелю рассказывал, коли вы все немые? — припёр к стенке проколовшуюся дезинформаторшу, Аркадий Вениаминович, примерив на себя образ опытного детектива.

— У вас на земле немые люди, ведь, тоже как-то общаются между собой, — обиженно фыркнула рыба, услышав в речи собеседника явные нотки недоверия. — Только мы, в отличие от людей, передаём друг другу информацию невербально, телепатически. И обитатели морских глубин в этом непревзойдённые мастера.

— Ну, хорошо, а ты не боишься Посейдоновой «кары подводной» за то, что выдаёшь мне тайны о вашей шикарной жизни в морских глубинах и о высоких технологических достижениях? — посчитал нужным предостеречь болтливую рыбу от откровенных признаний, Аркадий Вениаминович, не желая становиться тем провокатором, который тянет её за язык — на эшафот.

— Не-а, не боюсь, — дерзко ответила селёдка, уверенно помахивая плавником, словно веером. — Во-первых, люди тебе не поверят, если ты им поведаешь об этом. А во-вторых, я же должна тебе подробно рассказать о той жизни, в которую тебя приглашаю? И, в-третьих, я — атеистка.

— Какая же ты атеистка, коли стараешься угодить Морскому царю? — зацепился за ещё одно несоответствующее действительности заявление, Аркадий Вениаминович, пытаясь снова уличить чешуйчатую врунишку во лжи.