Бесплодные земли

— Не собираюсь я ничего ему делать. — Роланд был уверен, что ушастик не бешеный, но все-таки не хотел давать животному возможность и дальше пробовать на вкус кровь Джейка. А что касается остальных болезней, которые могут таиться в крови зверька… что ж, в конечном итоге ка все равно распорядится по-своему, как это всегда и бывает. Сняв с шеи платок, Роланд утер Ышу мордочку. — Ну вот, — сказал он. — Хороший мальчик. Хороший.

— Оший, — слабенько взвизгнул ушастик, и Сюзанна, которая выглядывала из-за плеча Роланда, могла бы поклясться, что слышала в голосе Ыша нотки благодарности.

Налетел очередной порыв ветра. Погода, похоже, портилась. Причем быстро.

— Эдди, нам надо как можно скорее сойти с моста. Ты идти-то можешь?

— Нет, хозяин. Я лучше подохну на месте. — Боль в паху и в нижней части живота по-прежнему не отпускала, но по сравнению с тем, что было еще минуту назад, она значительно поутихла.

— Замечательно. Значит, вперед. И как можно быстрее.

Роланд повернулся, занес уже ногу, чтобы сделать шаг, и вдруг замер на месте. На той стороне провала стоял какой-то мужик. Просто стоял и бесстрастно на них смотрел.

Незнакомец приблизился к ним незаметно, пока все их внимание было поглощено Джейком и Ышем. Из-за плеча у него торчал лук. Волосы он подвязал ярко-желтым платком, концы которого развевались на свежем ветру, как знамена. В ушах у него были серьги: золотые кольца с крестами посередине. Один глаз закрывала белая шелковая повязка. Все лицо его покрывали язвы, налитые кровью, в основном подсохшие, но были там и открытые ранки, из которых сочился гной. Ему могло быть и тридцать, и сорок, и все шестьдесят. Он держал одну руку высоко поднятой над головой. В руке что-то было. Роланд толком не разглядел, понял только, что форма предмета была слишком правильной для простого камня.

За спиной незнакомца высился город. Очертания его выступали на удивление четко в угасающем свете дня, что придавало всему городскому пейзажу какой-то таинственный потусторонний вид. Только теперь, глядя мимо кирпичных строений, сгрудившихся на том берегу — наверняка какие-нибудь склады, давным-давно опустошенные мародерами и грабителями, — на эти сумрачные бетонные каньоны и каменные лабиринты, Эдди впервые, наверное, осознал, какими ужасно ошибочными и отчаянно глупыми были его надежды на помощь. Теперь он увидел разрушенные фасады и снесенные крыши; увидел лохматые птичьи гнезда на погнутых карнизах и в пустых нишах окон; теперь он позволил себе по-настоящему вдохнуть воздух этого города; и запах, который он ощутил, нес в себе не ароматы редчайших приправ, специй и деликатесов вроде тех, которые его мама приносила время от времени от Забара, а скорее прогорклую вонь матрасов, попавших в огонь и здорово там обгоревших, причем тушили их явно водой из сточной канавы. Внезапно он понял, что это такое — Лад. Понял, как говорится, до самой сути. Какие там добрые мудрые эльфы?! Этот ухмыляющийся пират, который подкрался к ним незаметно, пока они занимались спасением Джейка и Ыша и ни на что больше не обращали внимания, — он, может быть, самое лучшее из того, что способен «родить» этот сломленный и умирающий город.

Роланд вытащил револьвер.

— Убери свою пушку, приятель, — сказал «пират» с желтой повязкой на голове, причем с таким сильным акцентом, что его едва можно было понять. — Убери ее, сердце мое. Я вижу, ты парень крутой, но со мной тебе лучше свою крутизну поунять.

14

На незнакомце были латаные-перелатаные штаны из зеленого бархата. Он действительно походил на пирата на закате своих славных дней: больной и потрепанный, но по-прежнему очень опасный.

— А что, если я его не уберу? — спросил Роланд. — Что, если я, скажем, просто всажу сейчас пулю в твою гнилую башку?

— Тогда я отправляюсь в ад и успею еще придержать вам дверь, потому что вы сразу последуете за мной. — Мужик с желтой повязкой на голове издал хриплый смешок и помахал рукой с зажатой в ней непонятной штуковиной. — Мне-то, собственно, один хрен: что так, что этак.

Роланд подумал, что это правда. По всему судя, жить незнакомцу осталось не больше года… причем последние месяцы этого года будут не самыми лучшими и приятными в его жизни. Гноящиеся язвы у него на лице не имели никакого отношения к радиации: если только Роланд не ошибался — а это вряд ли, — мужик этот дошел до последней стадии болезни, которую доктора называют «мандрус», а все остальные — попросту «блядским цветочком». Столкновение с опасным противником — штука во всех отношениях неприятная, но у тебя все-таки есть возможность рассчитать свои шансы. Когда твой противник — мертвец, это меняет все.

— Знаете, что у меня в руке, мои сладкие? — продолжал пират. — Знаете, что старина Гашер приберег для своих добрых друзей? Это граната… наследство наших многомудрых Старцев… и я уже снял с нее шляпку. Потому что невежливо было бы оставаться при шляпе, когда ты знакомишься с новым народом. А мы тут все жутко вежливые, вот так-то!