Бесплодные земли

— Не задавай мне дурацких вопросов, в дурацкие игры я не играюсь, — пробормотал Джейк, разглядывая последнюю картинку. На ней Чарли Чу-чу тащил за собой два пассажирских вагончика, набитых смеющимися и довольными детьми, от «русских горок» до «чертова колеса». В кабине, понятно, сидел машинист Боб, тянул за веревку гудка и улыбался — счастья полные штаны. Предполагалось, наверное, что улыбка его выражает великую радость, но Джейку она показалась ухмылкой безумца. Оба — и Чарли, и машинист Боб — походили на сумасшедших… И чем дольше Джейк вглядывался в лица детей на картинке, тем явственнее ему казалось, что за довольным их выражением проглядывает гримаса ужаса. Остановите, пожалуйста, этот поезд, — словно бы говорили эти лица. — Мы хотим сойти с этого живого паровоза. Пожалуйста.

И быть паровозом счастливым, чу-чу, пока не пробьет мой час.

Джейк закрыл книгу и задумчиво на нее уставился. Потом, выждав какое-то время, открыл ее снова, взял ручку и принялся обводить в тексте слова и фразы, которые как будто притягивали его сами. Железнодорожная компания «Срединный мир»… машинист Боб… тихий хрипловатый голос… ВУУУ-УУУУ… настоящий друг — первый с тех давних пор, как жена Боба умерла в Нью-Йорке… мистер Мартин… мир меняется, мир не стоит на месте… Сюзанна…

Джейк отложил ручку. Почему эти слова и фразы притягивают его? Насчет Нью-Йорка еще понятно, но остальные? И уж если на то пошло, почему эта книжка? Одно он знал твердо: ему было нужно иметь ее у себя. Если бы сегодня у него в кошельке не оказалось денег, он бы, наверное, просто схватил ее и убежал. Но почему? У него возникло странное ощущение, будто он — стрелка компаса. Стрелка не знает, где север и почему ее тянет в том направлении, нравится это ей или нет, она просто указывает туда. И по-другому она не может.

Сейчас Джейк уверен был только в одном: он ужасно устал. Если он в скором времени не переберется в постель, то уснет прямо здесь, за столом. Он уже снял рубашку, и тут его взгляд снова упал на обложку «Чарли Чу-чу».

Эта улыбка. Он ей не доверял.

Ну ни капельки.

23

Джейк надеялся, что уснет тут же, как только ляжет, но сон не пришел. Вместо сна возвратились те жуткие голоса и снова затеяли свой бесконечный спор, умер он или нет. Они не давали ему заснуть. Наконец он не выдержал: сел на постели, крепко зажмурил глаза и сжал кулаками виски.

Прекратите! — выкрикнул он про себя. — Прекратите немедленно! Вы молчали весь день, так что молчите и дальше!

Я замолчу, если он согласится со мной, что я умер, — рассерженно выдал один.

Я замолчу, если он соизволит взглянуть вокруг и признать, что я, черт возьми, очень даже живой, — отозвался второй.

Джейк не мог уже сдерживать крик — он встал комом в горле, как спазм тошноты. Еще немного, и он прорвется… Джейк решительно открыл глаза. Его взгляд случайно упал на брюки, небрежно брошенные на спинку стула, и внезапно ему пришла в голову одна мысль. Он встал с постели и залез в правый передний карман брюк.

Серебряный ключ никуда не делся. Он был по-прежнему там. И как только Джейк прикоснулся к нему, голоса затихли.

Скажи ему, вдруг подумалось Джейку, хотя он понятия не имел, кому это надо сказать. Скажи ему, пусть возьмет ключ. Стоит только взять ключ, и голоса умолкнут.

Он вернулся в постель, не прошло и трех минут, как он заснул, сжимая ключ в кулаке.

Глава III Дверь и демон

1

Эдди уже засыпал, как вдруг у него над ухом раздался явственный голос: Скажи ему, пусть возьмет ключ. Стоит только взять ключ, голоса умолкнут.

Он рывком сел, бешено оглядываясь по сторонам. Рядом с ним крепко спала Сюзанна. Значит, это не она.

И похоже, никто другой. Они уже восемь дней шли по лесу по «дорожке» Луча и остановились в ту ночь на дне глубокой расщелины в небольшой и закрытой со всех сторон долине. Слева бурлила лесная речка. Текла она в ту же сторону, куда держала путь наша тройка: на юго-восток. Справа местность резко шла вверх крутым склоном, густо заросшим сосной и елью. Пустынный край. Никого. Только Сюзанна, спящая рядом. И бодрствующий Роланд, сидящий на берегу лесной речки, у самой воды, кутаясь в одеяло и глядя во тьму.

Скажи ему, пусть возьмет ключ. Стоит только взять ключ, голоса умолкнут.