Бесплодные земли

Кажется, этот голос вообще никому не принадлежал. Они уже восемь дней пробирались чащей вдоль Луча, и этим вечером устроились на ночлег в глубоком овраге, выходившем в лесной распадок. Слева в некотором отдалении шумела широкая стремнина; она мчала свои бурные воды в ту же сторону, куда шли путники: на юго-восток. Справа на крутой косогор поднимались ели. Никаких непрошеных гостей, только спящая Сюзанна да бодрствующий Роланд. Сжавшись в комок под одеялом, стрелок сидел над самой рекой, устремив застывший взгляд в темноту.

"Скажи ему, пусть возьмет ключ. Ключ прогоняет голоса".

Эдди колебался всего мгновение. Здравый рассудок стрелка находился в шатком равновесии с безумием, баланс мало-помалу смещался – не в пользу здравомыслия – и, что хуже всего, никто не понимал этого лучше самого Роланда. А посему Эдди был готов хвататься за любую соломинку.

Подушкой молодому человеку служил сложенный в несколько раз прямоугольный лоскут оленьей кожи. Сунув руку под это изголовье, юноша извлек оттуда небольшой сверток и направился к Роланду. К тревоге Эдди, его приближение было замечено стрелком лишь тогда, когда до незащищенной спины Роланда оставалось меньше четырех шагов. В былые (и не столь давние) времена стрелок понял бы, что Эдди проснулся, раньше, чем юноша успел бы сесть в постели, – по его изменившемуся дыханию.

"Когда он волокся по взморью, полудохлый от укуса здешнего родственничка наших омаров, в нем и то было больше бдительности", – мрачно подумал молодой человек.

Роланд наконец повернул голову и скользнул взглядом по Эдди. Страдание и упадок сил высветлили глаза стрелка, сделали их прозрачными и блестящими, но Эдди распознал в этом блеске лишь внешний, наружный глянец. За ним он чувствовал растущее смятение, помрачение, которое почти наверняка перешло бы в безумие, если бы продолжало развиваться бесконтрольно. Сердце Эдди дрогнуло от жалости.

– Не спится? – спросил Роланд. Слова он выговаривал медленно, точно плавал в наркотическом дурмане.

– Да я уж совсем было закемарил, но проснулся, – сказал Эдди. – Слышь, Роланд…

– Мне мнится, я вступаю в пору смерти. – Роланд смотрел на Эдди. Яркий, легкий блеск глаз погас; теперь Эдди глядел в два темных глубоких омута, в два, казалось, бездонных колодца. Молодой человек содрогнулся – не столько от слов стрелка, сколько от его бессмысленного неподвижного взгляда. – А знаешь ли ты, Эдди, что я уповаю найти на той поляне, где обрывается тропа?

– Роланд…

– Тишину, – промолвил Роланд. Он прерывисто вздохнул. – Ти-ши-ну, Эдди. Безмолвие. И все. Этого будет довольно. Кончатся мои… мытарства.

Он прижал кулаки к вискам, и Эдди подумал: "Я уже видел, как то же самое делал кто-то другой, и недавно. Но кто? Где?"

Мысль, разумеется, смехотворная; Эдди почти два месяца не видел никого, кроме Роланда и Сюзанны. Тем не менее интуиция подсказывала ему: ошибки нет. Вслух Эдди сказал:

– Роланд, я тут давно уж колупаюсь с одной штуковиной…

Стрелок кивнул. Губы тронула бледная тень улыбки.

– Знаю. И что же это? Ты готов, наконец, сказать?

– Мне кажется, она тоже может быть частью этого… как его… ка-тета.

Безучастный взгляд Роланда вдруг стал внимательным. Стрелок пристально глядел на Эдди, но ничего не говорил.

– Смотри. – Эдди начал разворачивать кожаный лоскут.

"Держи карман шире!" – внезапно заорал голос Генри, да так оглушительно, что Эдди не сдержался и едва заметно вздрогнул. – "Поможет твоя дебильная деревяшка, жди! Стоит только твоему дружку разок глянуть на эту щепку недопиленную, он со смеху подохнет, укатается! Над тобойукатается! Во, во, смотрите, скажет, никак наша тютя сопливая чего-то выстругала!"

– Заткнись, – буркнул Эдди.

Стрелок вскинул брови.

– Не ты.

Ничуть не удивившись, Роланд кивнул.

– Брат часто навещает тебя, а, Эдди?

Забыв о свертке, Эдди остолбенело воззрился на стрелка, но в следующую секунду улыбнулся. Не слишком приятной улыбкой.

– Не так часто, как бывало, Роланд. Слава Создателю, есть еще в жизни маленькие радости.

– Да, – согласился Роланд. – Когда голосов чересчур много, они тяжким бременем ложатся на сердце… так что там у тебя, Эдди? Дозволь взглянуть.

Эдди поднял на ладони ясеневый чурбачок. Из него, точно женская голова на носу рассекающего морскую гладь корабля, точно рукоять меча из камня, выступал почти готовый ключ. Насколько точно он воспроизводил очертания, виденные Эдди в огне, молодой человек не знал (и полагал, что не узнает никогда – вот разве отыщется подходящий замок, где ключ можно будет испытать), но думал, что довольно точно. Зато Эдди не сомневался в другом: лучше этого ключа он еще ничего не мастерил. Прочие поделки не шли с ним ни в какое сравнение.

– Клянусь богами, Эдди, прекрасно! – вымолвил Роланд. От его апатии не осталось и следа; в голосе звучало то, чего Эдди никогда прежде не слышал: почтительное удивление. – Он готов? Нет еще, верно?