Бесплодные земли

Затолкав "Ругер" на самое дно ранца, он снова пошарил за картотекой. На сей раз на свет была извлечена полупустая коробка патронов – Джейк помнил, что когда-то отец стрелял по мишеням в полицейском тире на Первой авеню. Потом, правда, он к этому охладел.

Опять скрипнула половица. Джейку захотелось поскорее выбраться из этих стен.

Он вынул из ранца прихваченную в дорогу рубашку, разложил на отцовском столе, завернул в нее пистолет и коробку с патронами, наново уложил рубашку в ранец и плотно закрыл крышку-клапан на обе застежки. Уже собравшись уходить, мальчик вдруг уперся взглядом в невысокую стопку письменных принадлежностей, расположившуюся по соседству с бюваром. Стопку венчали солнцезащитные очки с зеркальными стеклами – отцовы любимые. Джейк взял листок бумаги, а после секундного размышления прихватил и очки. Их он сунул в нагрудный карман. Потом вынул из подставки тонкое золотое перо и написал на листе под грифом: "Дорогие папа и мама".

Перо замерло. Джейк перечитал обращение и нахмурился. Что дальше? Что, собственно, следует сказать? Что он их любит? Да, любит, но эта истина не была исчерпывающей и, как клубок пряжи – спицами, щетинилась всевозможными другими, неприятными, истинами. Что он будет по ним скучать? А будет ли? Джейк не знал, и это в своем роде было чудовищно. Что он надеется – онизатоскуют без него?

Джейк вдруг понял, где собака зарыта. Если бы речь шла об исчезновении только на сегодняшний день, он что-нибудь да сумел бы написать. Но мальчик был почти уверен, что покидает дом не толькона день, неделю, месяц или на лето. Джейку казалось: сегодня он выйдет за порог родной квартиры, чтобы уже не возвращаться.

Джейк готов был скомкать листок, но передумал и вывел: "Пожалуйста, берегите себя. С любовью, Дж.". Довольно коряво, но все же лучше, чем ничего.

"Прекрасно. Может, теперь ты перестанешь нарываться и уйдешь отсюда?"

Так он и поступил.

В квартире стояла почти мертвая тишина, слышно было только, как дышат во сне родители: тихонько похрапывала мать; тоненько присвистывая носом на каждом вдохе, сопел отец. Джейк на цыпочках прошел через гостиную. У самой прихожей мальчик на миг застыл с тяжело колотящимся сердцем: в кухне громко затарахтел холодильник. Вот и дверь. Стараясь производить как можно меньше шума, Джейк отпер ее, вышел и осторожно закрыл за собой.

Со щелчком замка у мальчика будто камень с души скатился. Его охватило радостное предчувствие. Он не знал, что ждет впереди; у него были причины думать, что события примут опасный оборот… но одиннадцать лет – слишком мало, чтобы противиться переполняющему вас небывалому восторгу. Под ноги Джейку стелилась потаенная дорога, уводившая в глубь неведомой земли. Там жили тайны; немного смекалки, немного везения – и они могли бы открыться ему… В томительном свете утренней зари Джейк покинул отчий дом, пустившись навстречу неизвестному Великому Приключению.

"Если выстою, если не сломаюсь, увижу розу, – думал он, нажимая кнопку лифта. – Я знаю… а еще увижу его".

Эта мысль привела мальчика в величайшее нетерпение, граничившее с исступлением.

Три минуты спустя Джейк вышел из тени козырька над подъездом здания, где прожил всю свою жизнь. Секунду помедлив, он повернул налево. Это решение не казалось – и не было – случайным. Джейк двигался на юго-восток, вдоль Луча, возобновив собственные прерванные поиски Темной Башни.

– 7 -

Минуло два дня с тех пор, как Эдди вручил Роланду незаконченный ключ. Три путешественника – разгоряченные, потные, усталые и в дурном расположении духа, – пробиваясь сквозь особенно цепкие и непролазные заросли кустарника и деревьев второго яруса, обнаружили нечто, поначалу показавшееся им двумя еле видными тропками, бегущими бок о бок под пологом сплетенных ветвей древних деревьев, плотной стеной встающих с обеих сторон. После нескольких секунд внимательного изучения Эдди решил, что перед ними не просто тропинки, а останки давным-давно заброшенной дороги. На месте бывшего большака, точно размочаленные иглы на хребте у дикобраза, поднимались кусты и деревца-недомерки. Заросшие травой канавы были колеями – достаточно широкими, чтобы вместить инвалидное кресло Сюзанны.

– Аллилуйя! – воскликнул он. – Выпьем по такому случаю!

Роланд кивнул и отцепил бурдюк, который нес обвязанным вокруг пояса. Сперва он подал его Сюзанне, ехавшей в своей подвеске у него на закорках. При каждом его движении под рубахой покачивался ключ Эдди, висевший теперь на сыромятном шнурке, обвивающем шею стрелка. Сделав глоток, Сюзанна передала бурдюк Эдди. Молодой человек утолил жажду и принялся раскладывать кресло, к которому уже успел проникнуться ненавистью: это громоздкое норовистое приспособление вечно задерживало их не хуже чугунного якоря. Если не считать пары сломанных спиц, оно было в отличном состоянии. Порой Эдди думал, что проклятая штука переживет их всех. Теперь, однако, кресло могло пригодиться… хотя бы на какое-то время.