Бесплодные земли

Сюзанна держалась поближе к Эдди. Он передавал ей шкурки, а она их пихала в большую сумку у себя на коленях, которую сшила сама. Когда они упаковали последнюю, Роланд похлопал Эдди по плечу и передал ему заплечный мешок с засоленной олениной (в трех милях от первой поляны, у небольшой каменистой расщелины Роланд набрел на естественный соляной лизунец, что позволило им пополнить запасы мяса). Точно такой же мешок уже висел за плечом у Роланда. Другое плечо оттягивала сумка – переложенная и снова набитая всякой всячиной до отказа.

С ближайшей ветки свисала странной конструкции шлейка грубой ручной работы из прошитой стежками оленьей кожи. Роланд подхватил ее, пару секунд подержал в руках, а потом перекинул за спину и закрепил концы под грудной клеткой. Сюзанна состроила кислую мину, и Роланд это увидел. Впрочем, он ничего не сказал – все равно он не смог бы перекричать медведя, даже если бы заорал во весь голос, – а только сочувственно пожал плечами и развел руками: «Нам она может понадобится, ты же знаешь».

В ответ она тоже пожала плечами: «Знаю… но это не значит, что я в восторге».

Стрелок указал пальцем через поляну. Там две покосившихся ободранных елки отмечали то место, где Шадик, которого здесь называли когда-то Миа, вывалился на поляну.

Эдди наклонился к Сюзанне, сложил большой с указательным пальцем в колечко и вопросительно приподнял брови. «О'кей?»

Она кивнула, но прижала ладони к ушам. «О'кей… только давай выбираться отсюда, пока я окончательно не оглохла».

Путешественники двинулись через поляну. Эдди толкал перед собою коляску с Сюзанной, держащей на коленях набитую сумку со шкурками. Кармашек на спинке коляски был тоже набит до отказа, так что Эддина деревяшка была не единственным его содержимым.

За спиною у них медведь продолжал громыхать свое последнее обращение к миру, сообщая, что полное отключение системы произойдет через сорок минут. Эдди не чаял уже дождаться. Сломанные елки, склонившиеся друг к другу, образовывали что-то вроде топорных ворот, и Эдди еще подумал: «Вот где Роландов путь к Темной Башне начинается по-настоящему, по крайней мере – для нас».

Он снова вспомнил свой сон – долгая спираль окон, распускающих черные флаги тьмы; тьмы, что набухла грозящим пятном над нескончаемым полем роз, – и когда они проходили под покосившимися стволами, его вдруг пробила дрожь.

22

Они сумели проехать с коляской намного дальше, чем Роланд смел надеяться. За столько веков опадавшая хвоя древнего леса выстлала землю глубоким ковром, заглушающим рост подлеска. У Сюзанны были сильные руки – сильнее, чем у Эдди, хотя Роланд был уверен, что уже скоро в этом они сравняются, – и она без труда толкала коляску по относительно ровному лесному настилу. Когда же дорогу им преграждали деревья, поваленные медведем, Роланд поднимал Сюзанну с коляски, а Эдди ее перетаскивал через препятствие.

Сзади – расстояние едва-едва приглушало могучий грохот – медведь сообщил, надрывая свой механический глас, что рабочая мощность последней субъядерной батареи уже почти на исходе.

– Надеюсь, сегодня тебе не придется задействовать эту чертову шлейку! – прокричала Сюзанна стрелку.

Роланд согласился с нею, но не прошло и четверти часа, как земля под ногами резко пошла под уклон, и в старый лес нагло полезли деревья поменьше и помоложе: ольха, и береза, и даже несколько чахлых и низкорослых кленов, упрямо цепляющихся за почву в поисках точки опоры. Ковер из иголок стал тоньше, и колеса коляски Сюзанны теперь начали задевать за низкий плотный кустарник, разросшийся между деревьев. Его тонкие веточки так и норовили вцепиться в спицы из нержавеющей стали. Эдди подналег всем своим весом на ручки, и так им удалось проехать еще на четверть мили вперед. Но потом спуск стал круче, а земля под ногами – мягче.

– Пора залезать на закорки, сударыня, – объявил Роланд.

– Давай попробуем на коляске еще чуть-чуть, а? Вдруг дальше будет полегче…

Роланд покачал головой.

– Если поедешь в коляске по этой горе… как там у вас говорится, Эдди?.. Провернешься?

– «Наебнешься», Роланд. Словечко из буйной блаженной моей подзаборной юности.

– Ну ладно, как бы там оно ни обзывалось, означает оно «расшибить себе голову». Так что, Сюзанна, давай – забирайся.

– Я ненавижу, когда мне тычут, что я калека, – раздраженно пробормотала Сюзанна, но все же позволила Эдди вытащить себя из коляски и подсадить в шлейку за спиной у Роланда. Усевшись как следует, она взялась за рукоять Роландова револьвера.

– Не хочешь его себе, бэби? – спросила она у Эдди.

Он покачал головой.

– У тебя получается лучше. И ты это знаешь не хуже меня.

Она зарычала и поправила ружейный ремень, так чтобы – в случае чего – было сподручней достать револьвер правой рукой.

– Я вас, ребята, задерживаю, вот что я знаю… но если мы все-таки вдруг набредем на какой-нибудь старый – добрый асфальт, тут я вас сделаю – не угонитесь.

– Не сомневаюсь, – сказал Роланд… и вдруг склонил голову набок, прислушиваясь. Лес окутала тишина.

– Мистер Медведь наконец-то заглох, – объявила Сюзанна. – Слава Богу.