Бесплодные земли

— Я только хочу, чтобы он принял решение. Сам. — Он опять повернулся к Эдди, и лицо его в сети глубоких морщин было суровым и непреклонным. — Ведь тебе удалось освободиться от призрака героина. И тень брата больше не донимает тебя, мой друг. Теперь тебе остается одно: освободиться от собственной тени. Если тебе хватит смелости. Так что давай. Освободись или убей меня. Выбирай. И покончим уже со всем этим.

На мгновение ему показалось, что Эдди именно так и поступит и все закончится прямо здесь, на вершине холма, под безоблачным летним небом, неподалеку от города, призрачной тенью встающего на горизонте. Но тут вдруг у Эдди дернулась щека. Твердая линия губ смягчилась, они задрожали. Он убрал руку с сандаловой рукояти Роландова револьвера. Грудь его судорожно поднялась… раз… другой… третий. Из горла вырвался сдавленный полустон-полукрик, исполненный ужаса и отчаяния. Эдди шагнул к Роланду, нетвердо, как будто вслепую.

— Да, мать твою, я боюсь! Неужели ты не понимаешь, Роланд? Я боюсь!

Ноги его подкосились, и он начал падать. Роланд успел подхватить его и крепко прижал к себе, чувствуя запах потной и грязной кожи, запах страха и слез.

Еще пару мгновений стрелок постоял, обнимая дрожащего Эдди, потом отстранился и повернул его лицом к Сюзанне. Эдди упал на колени рядом с ее коляской, устало свесив голову. Она положила ладонь ему на затылок и прижала голову Эдди себе к бедру.

— Иногда я тебя ненавижу, — с горечью проговорила она, обращаясь к Роланду.

Роланд сжал кулаками виски.

— Я сам себя иногда ненавижу.

— Но тебя это не останавливает, тем не менее?

Роланд не ответил. Он посмотрел на Эдди, который полулежал на земле, вжавшись щекою в бедро Сюзанны и зажмурив глаза. Лицо его выражало вселенскую скорбь и отчаяние. Роланд не без труда подавил в себе подступающую усталость, справившись с искушением перенести это во всех отношениях полезное и «приятное» обсуждение на какой-нибудь другой день. Если Эдди не ошибся, то другого дня у них может не быть. Джейк готов. Почти решился уже на последний шаг. А Эдди был избран судьбою встретить мальчика в этом мире. Сыграть роль этакой повивальной бабки. И если Эдди не будет готов, Джейк может погибнуть на входе — как погибает новорожденный, когда материнская пуповина захлестывается вокруг его шеи во время схваток.

— Вставай, Эдди.

В первый миг Роланду показалось, что Эдди так и будет лежать, скорчившись на земле и пряча лицо в ногах женщины. Если так, все потеряно… и это тоже ка. Но Эдди встал. Пусть медленно, нехотя, но он встал. Все его тело: голова, плечи, руки и волосы, — безвольно обмякли. Но он все же поднялся. И это только начало.

— Посмотри на меня.

Сюзанна встревоженно зашевелилась, но на этот раз промолчала.

Эдди медленно поднял голову и дрожащей рукою убрал прядь волос, упавшую на глаза.

— Он твой и должен быть у тебя. Я сделал ошибку. Мне не стоило брать его у тебя, какой бы она ни была, моя боль.

— Стрелок рывком сорвал с шеи шнурок с ключом и протянул его Эдди. Тот потянулся за ним, как во сне, но руку Роланд разжал не сразу. — Ты постараешься сделать, что должен? Что нужно сделать? Ты обещаешь?

— Да, — выдохнул Эдди почти неслышно.

— Ты ничего мне не хочешь сказать?

— Мне, наверное, нужно прощения попросить за свой страх. — Что-то в голосе Эдди было. Что-то ужасное. У Роланда вдруг защемило сердце. Потому что он, кажется, знал причину: сейчас Эдди прощался с детством, болезненно, трудно. Этого не увидишь, но Роланду казалось, что он слышит какие-то слабые возгласы. Плач уходящего детства. Он изо всех сил старался остаться глухим.

Еще одна жертва во имя Башни. Похоже, мой счет растет, как давний счет пьяницы в кабаке, а время, когда мне придется платить по нему, приближается с каждым днем. Вот только сумею ли я расплатиться?

— Мне не нужно твоих извинений, и уж тем более — за страх, — сказал он. — Кем бы мы были без страха? Уже не людьми, а бешеными псами с пеной на морде и засохшим на лапах дерьмом.

— Тогда чего тебе нужно? — Эдди снова сорвался на крик. — Ты и так забрал все… все, что я мог тебе дать! Нет, даже больше, потому что я все-таки извинился в конце… ты забрал у меня даже это, последнее! Чего тебе надо еще от меня?

Роланд молча держал в руке ключ — их долю спасения Джейка Чемберса. Он не сказал больше ни слова. Он только смотрел в глаза Эдди, а над зеленым простором равнины сияло солнце, и под солнцем поблескивала река Сенд, отливая сероватою синевой. Где-то вдали, в золотых угасающих отблесках летнего дня, снова прокаркала ворона.

Прошло какое-то время. Постепенно взгляд Эдди Дина преисполнился пониманием.

Роланд кивнул.

— Я забыл лицо… — Эдди запнулся. Понурил голову. Тяжело сглотнул. Снова поднял глаза на стрелка. То, что объединяло их прежде и едва не умерло сегодня, вернулось опять — Роланд это увидел. Все, что было между ними плохого, ушло. Здесь, на этом открытом ветрам холме, залитом солнечным светом, на краю бытия все плохое ушло навсегда. — Я забыл лицо своего отца, стрелок… и я молю даровать мне прощение.