Аркадий и вправду оказался свободен на следующий день. Его жена, страдающая с детства бронхиальной астмой, умерла в тот же день – асфиксия и сердечная недостаточность вследствие сильнейшего стресса. Ей было тридцать четыре года.
Наташка приехала к Марине вечером следующего дня.
Не снимая куртки и сапог, не проходя в комнату, она кричала шепотом, с ненавистью и ужасом глядя на мать:
– Что ты наделала, что ты делаешь с людьми? Ты въезжаешь в чужие жизни и души на своем внедорожнике с шипованной резиной! Теперь я понимаю, что это ты устроила ад Кате и расправилась с Мишей. Только сейчас это дошло до меня, после того, как я узнала, что ты приходила к жене Аркадия.
– Господи! – закричала Марина. – Да все в этой жизни я делаю для тебя. Для тебя и для Машки. Для тебя! Чтобы ты не собирала чужие плевки в подъездах, как собирала я. Чтобы ты не знала, что такое суп из плавленого сырка и батон хлеба на четыре дня. Миша твой ничтожество – сложился пополам сразу. Таких жизнь быстро проверяет на излом. Там, в своих сраных Чебоксарах, небось с вдовицей не скучает. Будь спокойна – утешился. А этот твой доходяга бородатый в портках двадцатилетней давности тоже устроился – мотается из дома в дом, всех жалеет. Знаю я таких чувствительных. Всем жизнь испортит. И еще будет себя в грудь бить, что он приличный человек. Я сама всю жизнь одна, на заднем дворе. И тебе такого не пожелаю.
Обессиленная, Марина опустилась в кресло и закрыла глаза.
– Ты монстр, мама, ты чудовище. И самое страшное, что ты уверена в правоте своих действий и в своей непогрешимости. У меня нет ни сил, ни желания искать тебе оправдание. Ты смертоносное оружие, мама, ракета «земля – воздух». И меня больше нет в твоей жизни.
Жизнь не потеряла смысл, она просто закончилась.
Цепь, как известно, состоит из звеньев. Зло порождает зло. Несчастье – несчастья.
Через трое суток Маринину машину выловили из Москвы-реки. Ночью, пробив чугунный, крашенный черной краской парапет, она ушла на грязное дно – вместе с Мариной. Случайность? В ее жизни так мало было случайностей. Но как было на самом деле, уже не узнает никто.
Наташка позвонила Любочке, и они приехали на похороны вместе с Мишей. Особняком стоял поникший, моментально потерявший весь свой лоск Гера, Наташку держал под локоть Аркадий – светило ненадежное мартовское солнце, и было очень скользко.
Хоронили Марину в Прощеное воскресенье. Опять случайность? Просто так совпало. Хотя, наверное, прощение ей было нужнее всего. Хотя бы после жизни.
Долгосрочная аренда
Он делал всегда все так, как ему было удобно. Только ему – ничьи обстоятельства и пожелания никогда не учитывались. А ее и подавно. Как ее всегда это бесило, и как она пыталась с этим бороться! Не выходило ни черта. Домашней киски из нее не получилось, а получился вечный и несостоявшийся борец за справедливость. Подведем итог – конечно же, развод. И развод, надо сказать, случился в то самое время, когда они уже почти совсем выбрались из темной ямы нищеты и можно было наконец попробовать эту жизнь на вкус. Но именно в тот момент, когда он окончательно встал на ноги и смог обеспечивать своей семье вполне достойное существование, именно тогда он абсолютно зарвался. Хамил, требовал, брюзжал. За все эти годы она превратилась в законченную неврастеничку, четко понимая, что ей надо от него спасаться. Вопрос стоял именно так – сохранить свою жизнь. Иначе будет поздно.
– Я пока еще у себя осталась, у тебя уже нет, – сформулировала она свою позицию.
Он удивился, поморщился и бросил:
– Как хочешь, но на райскую жизнь не рассчитывай.
Она звонко рассмеялась:
– Ты меня ни с кем не путаешь? И к тому же память у меня неплохая – помню про пачку пельменей на два дня.
Развелись они быстро, без затей. Это всегда просто, когда ничего не делишь. Ей досталась их старая двушка, купленная родителями к свадьбе, а в новый, тогда еще строящийся дом спустя год он въехал уже с новой женой. Как водится, молодой и длинноногой, с хорошеньким и неживым кукольным личиком.