Беспокойный

– Одну секундочку подожди, – попросил Рублев. – Я тебе всего пару слов скажу, а потом вызывай хоть спецназ ФСБ, хоть миротворческий контингент ООН. Уважаемый, – обратился он к строителю, который все так же стоял посреди комнаты с кувалдой наперевес и стрелял черными, как спелые вишни, глазами из стороны в сторону, следя за ходом беседы, – ты бы сходил проветрился. Покурите с товарищем на лестнице минут десять, ладно? Если что, я могу и при нем, – добавил он, обращаясь к Михайлову, – мне скрывать нечего. Но тебе это может не понравиться.

– Перекур, – неохотно буркнул Михайлов.

Рабочий аккуратно, без стука, поставил на пол кувалду и вышел, опасливо косясь на Бориса Ивановича. Не имея над головой такой надежной крыши, как ФСБ, и проживая в Москве на птичьих правах, он явно обладал куда более развитым чутьем на опасность, чем господин подполковник, а главное, привык этому чутью доверять.

Рублев подождал, пока в прихожей тихонько стукнет закрывшаяся за гастарбайтером дверь, и миролюбиво сказал:

– Пойми, пожалуйста, одну вещь. Куда бы ты ни звонил, кого бы ни вызвал, я отсюда не уйду, пока не получу ответа на свой вопрос: что ты тут делаешь? Ты мне на него все равно ответишь раньше, чем приедет милиция. Только это будет очень больно и может нанести непоправимый вред твоему здоровью. – Хрустя разбросанными по полу кусками штукатурки, он подошел к пролому в стене, сквозь который виднелся кусочек кухни. – Перегородку ломаешь, да? Дай-ка, я тебе немного подсоблю!

Он ударил в стену кулаком, и пролом в ней мгновенно увеличился раза в три. С грохотом посыпались кирпичи, взлетела туча известковой пыли. Кисть руки моментально онемела, намекая, что Борис Иванович еще добрую неделю не сможет безболезненно пошевелить пальцами, но зато на душе стало чуточку легче.

Он подождал, пока наглотавшийся пыли Михайлов перестанет кашлять и чихать, и спросил:

– Ну?

– Хрен гну! – огрызнулся чекист. – Какого черта ты ко мне привязался? Что тебе надо, отморозок? Чего ты хочешь – убить меня? Ну, давай, убивай! Это тебе с рук не сойдет, не надейся. Даже через сто лет найдут. И замочат в сортире.

– Сортир поминать уже немодно, – заметил Борис Иванович. – Теперь надо говорить: выковыряют со дна канализации. Что ж ты такой необразованный-то, а? Да еще и непонятливый… – Он потер ноющий кулак. – На кой ляд мне это сдалось – убивать тебя? Что ты, в самом деле, как истеричная баба? Ну, поспорили, ну, подрались – с кем не бывает? Было и прошло, что ты со своими обидами нянчишься, как маленький? Чего ты хочешь – извинений? Ну, извини! Могу даже на колени стать, только перестань кривляться и объясни по-человечески, каким ветром тебя сюда занесло! Что ты тут делаешь, человече?

– Ремонт! – явно потеряв терпение, выкрикнул Михайлов. – Неужели не видно? Ремонт!

– Тогда следующий вопрос: почему ты, подполковник ФСБ, делаешь ремонт в чужой квартире?

– Да моя это квартира! Моя, понятно?!

Борис Иванович огляделся, ища, на что бы сесть. Сесть было не на что, и он ограничился тем, что бессильно привалился плечом к полуразрушенной стенке. Своим ответом Михайлов подтвердил предположение, которое уже несколько минут вертелось у него в голове, но до сих пор не принималось в расчет ввиду своей явной нелепости. Рублеву подумалось, что он, вполне возможно, просто ошибся адресом, но тут на глаза ему попалась валяющаяся на полу среди прочего мусора семейная фотография: незнакомые ему женщина и ребенок, которых обнимал за плечи Казаков – загорелый, веселый, в камуфляже с капитанскими погонами и десантном тельнике в голубую полоску.

– Твоя? – каменея лицом, переспросил он, наклонился и поднял фотографию, ссыпав с нее мусор и осколки раздавленного чьей-то равнодушной ногой стекла. – А это на снимке кто – тоже ты?!

– Прежний хозяин, наверное, – пожал жирными плечами Михайлов. – От него тут много всякого хлама осталось, грузовик пришлось нанимать, чтобы все это на помойку свезти…

– А хозяин куда подевался?

– А я знаю? Я его в глаза не видел, а квартиру купил через риелторскую фирму, на совершенно законных основаниях.

– Давно?

– Да недели две назад или что-то около того. А что, этот алкаш, который тут раньше жил, твой знакомый?

– Он мне жизнь спас, – вытирая рукавом пыль с фотографии, машинально ответил Рублев.

– Потому, наверное, и спился, – фыркнул Михайлов. – Когда понял, что натворил.

Борис Иванович поднял на него побелевшие от гнева глаза и сделал шаг. Михайлов испуганно шарахнулся и уперся широким задом в подоконник. Окно было открыто, и Рублеву стоило немалых усилий преодолеть желание просто выкинуть жирного ублюдка с шестого этажа. Да его и выкидывать не пришлось бы: сделай козу из пальцев и крикни: «Бу!» – он и вывалится – сам, без посторонней помощи…

– Риелторская фирма, – сквозь зубы произнес Рублев. – Название, адрес – быстро!

Михайлов трясущейся рукой вынул из кармана визитную карточку и швырнул ее в сторону Бориса Ивановича. Белый прямоугольник плотной бумаги завертелся в воздухе и спланировал на пол посреди комнаты. Рублев присел на корточки и подобрал его, не сводя с Михайлова глаз.